Как известно, 112 Башкавдивизия сражалась в составе 8 кавалерийского корпуса, командиром которого был генерал Михаил Борисов. В феврале 1943 года во время выхода из Дебальцевского рейда Михаил Дмитриевич был ранен и попал в плен. Тогда же погиб и генерал Шаймуратов. Остатки корпуса, который и до входа в рейд имел менее половины личного состава, с большим трудом пробились к своим через линию фронта. Это была, как ни печально, обычная ситуация во время Великой Отечественной. Но после войны самозваные судьи из Башкирии сначала исподволь, а потом всё более открыто стали предъявлять обвинения Борисову: в гибели Шаймуратова, в пьянстве, грубости, предательстве и трусости в плену.
«Чёрные метки» комиссарам
Затем появились претензии к советскому командованию: 3 гвардейской армии, Юго-Западного фронта и даже генштабу РККА. Их всех обвиняли в …сознательном неоказании помощи башкирским конникам и больших потерях дивизии. Позже стали поливать грязью и командира 16 гвардейской кавдизии, Героя Советского Союза, генерала Григория Белова. И все же главным объектом нападок всегда оставался Борисов. Но кто же являлся источником лжи? Всё оказалось банально просто.
С одной стороны, это «обиженные» политработники 112-й, которые вместо рейда, в январе 1943 года уехали в Башкирию за целевым пополнением, а потом, не дождавшись его, пьянствовали «на халяву» в попутном поезде, который вез подарки бойцам от трудящихся республики.
Последующая проверка, проведенная Башкирским обкомом партии, выявила, что эти комиссары, вместе с сопровождавшими эшелон республиканскими чиновниками, выпили в пути 500 литров одной только водки. Разбазарили и съели лучшие продукты. Причем колбасу (200 кг), пельмени (208 кг), сухари и сушки (1117 кг) по дороге съели все. Измученным бойцам 112-й, только-только вышедшим из тяжелейшего рейда, не досталось ни одного килограмма. Да ещё съели и разбазарили 4 275 кг мяса, 358 кг мёда, 121 кг масла и так далее по списку. Между тем, все эти продукты и спиртное предназначалось исключительно для бойцов и командиров 112-й, сражавшихся на фронте.
А какая веселая компания была у политработников в «пьяном» эшелоне! Популярные артистки из Уфы, которые пили наравне с офицерами!
— Они хлеб не просили, дайте им водки, — читаем в стенограмме бюро обкома.
Безобразное поведение продолжилось и в самой дивизии на глазах её личного состава. Всего хмельной отпуск у комиссаров длился больше месяца.
Ибрагим Фаттахов, секретарь парткомиссии политотдела дивизии, депутат Верховного совета РСФСР и нарком юстиции БАССР, напившись до чертиков, бегал по вагону с револьвером и всё хотел кого-то расстрелять, пока Тагир Кусимов, возвращавшийся в часть из госпиталя, не обезоружил его «и как будто даже ударил».
На фронт образец законопослушания и правовой культуры в том путешествии ездил с семьей. На халяву, разумеется. Пятьдесят дней (туда и обратно) семейство Фаттахова вкусно ело и сладко пило из подарков в 112-ю.
А в 1966 году Ибрагим Фаттахов настойчиво требовал от бывшего командира 16 гкд Григория Белова сделать в его мемуарах особый акцент на пленении Борисова.
Документы бюро обкома рассказывают и о других эпизодах отвратительного поведения пассажиров того рейса. Неоднократно в поезде вспыхивали пьяные драки между начальниками. Пьянки и мордобой продолжались всю дорогу, в том числе и во время нахождения делегации в дивизии на виду у личного состава.
23 мая 1943 года, когда на бюро Башкирского обкома разбирали вопиющий случай, выяснилось, что гулянка началась ещё в Уфе, где комиссаров радушно поселил в свои служебные апартаменты нарком пищепрома БАССР Абдулхак Бикметов. А ещё чиновник пошил им новые сапоги, брюки, шапки и так далее. Документы на оплату поступали в правительство региона вплоть до конца мая 1943 года!
За чей счет была такая щедрость? Оказывается, тоже из подарков и денежных средств, собранных трудящимися Башкирии и предназначенных совсем не для этих персон. Бикметов потом поехал сопровождающим на фронт в том самом эшелоне и не был трезвым в поездке ни одного дня.
Наркома сняли с должности, исключили из партии и отдали под суд. Выгнали со своих постов и наказали других сопровождающих из числа гражданских чинов.
Политработники 112-й тоже попали под внимание спецслужб, политорганов и командования Красной армии, получив свои «черные метки».
Может и не было бы такого резонанса, но информация о веселой поездке дошла до населения республики, вызвав справедливый гнев и возмущение трудящихся, отдавших от себя последнее воинам 112-й. Это особо отмечается в упомянутом протоколе бюро обкома от 23 мая 1943 года. А ведь в республике в то время был голод.
Дело в том, что часть делегатов, а там были и не пьющие, привезла с собой в Уфу пачки писем родным от бойцов дивизии минуя военную цензуру. В них воины откровенно рассказали о «пьяном» поезде и драках, которые вспыхивали на глазах изумленных красноармейцев во время нахождения эшелона в соединении. О нетрезвых артистках, потерявших над собой контроль и человеческий облик. Слухи распространялись тогда стремительно и весть об этом разлетелась по всей республике.
Разумеется, информация дошла и до ЦК ВКП (б), в том числе по каналам спецслужб.
Материалы о хмельной поездке в 112-ю и повальной коррупции в Башкирии разослали по всем районам республики.
Естественно, что после слияния с 4 кавкорпусом многих из наших комиссаров потеснили на вторые-третьи роли.
Вот и стало политработникам обидно… А обижаться у нас в Башкирии умели всегда. И искать виноватых в своих неудачах и проблемах в лице Борисова, Белова и других тоже.
Хотя, казалось бы, радоваться им нужно было: легко отделались, партбилеты не отняли, не разжаловали и под трибунал не отправили.
Газетчики — «главные шаймуратовцы»?
Вторым источником лжи о Борисове были дивизионные газетчики, которые в рейд тоже не ходили. К тому же в феврале 1943 года 16 гвардейская перестала быть национальной.
По данным ЦАМО в июне 1943 года в составе дивизии осталось лишь 16,6 % башкир. Это документально установил и опубликовал доктор исторических наук из Москвы Алексей Безугольный, указав источник — ЦАМО. Ф. 3552. Оп. 1. Д. 2. Л. 4; Д. 80. Л. 90.
Поэтому ЦК ВКП (б) закрыл дивизионную газету на башкирском языке «Кызыл атлылар», а газетчикам предложили перейти в строй. Но большого желания рисковать под пулями у пишущей братии не было, а часть из них умудрился вернуться в Уфу.
Потом газетчики, особенно Ахтям Ихсанов, самозвано стали «главными шаймуратовцами». Тех, кто воевал на передовой, откровенно возмущала эта беспардонность, что наглядно видно из документов Национального архива РБ. Так полковник Ахнаф Юсупов прямо обвинял Ихсанова в дезертирстве с фронта.
После войны обе группировки (комиссары и газетчики) хоть и раздирались внутренними противоречиями и конфликтами, но были весьма напористы и активны в отстаивании выгодной им трактовки событий, происходивших в дивизии, в том числе, в отношении Борисова.
Тот же Ахтям Ихсан активно препятствовал в 1966 году выходу в свет мемуаров Григория Белова, проталкивая свою художественно-документальную повесть «На огненных копытах». А ещё раньше в 1949-м и в 1950-м он дважды безуспешно пытался поставить в Уфе свои пьесы о 112-й, в которых клеветнически обвинял Борисова в гибели Шаймуратова.
Зато Ихсан вместе с другим дивизионным газетчиком — Киреем Мэргэном стали основоположниками «ноу-хау» в местной исторической науке, когда вымышленные ими эпизоды о 112-й и помещенные в художественные произведения, в последующих документальных публикациях выдавались уже за реальные факты.
Добавим, что фольклорист Кирей Мэргэн тоже сумел вернуться из действующей армии в Уфу во время войны.
Больше того, на воспоминания других конников нашей дивизии в республике была введена самая настоящая цензура.
Так в протоколе № 1 от 15 февраля 1967 года «Совета ветеранов Башкирской кавдивизии» читаем (орфография сохранена): «…необходимо предупредить все редакции чтобы они без просмотра Совета ветеранов эти материалы [о дивизии] не помещались».
А в решении Совета написано:
«3.Предложить всем ветеранам Башкавдивизии все материалы даваемые в областные газеты [и] журналы, а также тезисы выступлений согласовывать с Советом ветеранов».
В 1990-е в Башкирии стали переписывать историю Великой Отечественной
В 1990-е и начале 2000-х измышления о Борисове, Белове и советском командовании получили второе дыхание. В то время авторы подобных домыслов чувствовали себя в Башкирии очень вольготно, а республику захлестнула мутная националистическая пена.
С начала 1990-х в Башкирии стала формироваться собственная — «суверенная» версия история Великой Отечественной. Появились многочисленные выдумки и о 112-й.
Тех, кто был не согласен с этими измышлениями, на экраны республиканского ТВ и в госСМИ не допускались.
Не отставали и в районах республики. В качестве только одного примера приведем фрагмент из обращения, опубликованного в учалинской районной газете «Серп и Молот» 25 января 1992 года.
Правда следов «Профсоюза пенсионеров и тружеников тыла города и района» в Национальном архиве республики, как и в архиве Учалинского района мы не нашли. Видимо кто-то нечистоплотный прикрылся вымышленным названием и грязно наследил.
Но, ведь, кто-то же дал указание редакции «Серпа и Молота» напечатать гнусную ложь, уравнивающую гитлеровских главарей и руководство нашей страны.
Конечно, со временем поменялась ситуация в стране и в нашем регионе, но с экранов местного телевидения и ряда СМИ Башкирии до сих пор продолжают транслировать мифы о 112-й.
«Лжесвидетели»
Борисова обвиняют в гибели Шаймуратова, а также в пьянстве, грубости, предательстве и трусости в плену.
Но архивные документы и многочисленные воспоминания свидетелей тех событий, всё активнее вовлекаются историками и исследователями в научный оборот. Они разоблачают ложь, которую на протяжении многих лет изливают в Башкирии на Михаила Дмитриевича.
Факты заключаются в том, что после освобождения из плена Борисов прошел спецпроверку НКВД, а с декабря 1945-го продолжил службу в рядах Советской армии, был награжден несколькими орденами.
Сомневающиеся могут посмотреть, что из 81 советского генерала, попавшего в плен, только 22, то есть всего четверть была восстановлена в правах и продолжила службу в рядах Советской армии. Среди них был и генерал Борисов.
Казалось бы, всё ясно, но после войны виновником гибели Шаймуратова судьи-самозванцы из Башкирии назначили именно Борисова: дал неправильный приказ, был пьян, груб, устроил «безобразную (дикую) сцену», послал Шаймуратова «в качестве живца» на верную гибель и так далее.
А ряд современных башкирских авторов и вовсе уверяют, что генерал Борисов повел себя в плену малодушно и выдал немцам всё, что знал.
Ранее, на основе первоисточников, мы уже подробно разбирали «алкогольную» тему и показали полную несостоятельность выдвинутых против генерала обвинений.
В частности, из документов Национального архива РБ следует, что никто из трех непосредственных «свидетелей»: Александр Сарыгин, Сабир Кадыров и Барий Саяргалеев, лично Борисова пьяным не видел. И, тем ни менее, вопреки документам, на «свидетельствах» этих персон базируется обвинение Михаилу Дмитриевичу в злоупотреблении «зеленым змием» во время рейда.
Тоже самое и насчет грубости Борисова и оборотов речи на войне. В сложной обстановке там выражения не выбирают. А во время рейда в феврале 1943 года нервное напряжение у всех, в том числе у Шаймуратова, было на пределе. На специфическом «русском» у нас, как известно, порой не выражаются, а разговаривают.
«Свидетелей» щедро отблагодарили. Первому дали хлебную должность главврача РКБ, а это уровень регионального замминистра здравоохранения. Второму простили безобразные выходки на фронте и после войны, за которые он мог не только положить партбилет на стол, но и пойти под суд. А третьего, всего лишь завуча среднего музучилища, устроили в аспирантуру БГПИ.
Любопытно, что измышления упомянутых субъектов долго не обнародовали. Первый секретарь Башкирского обкома Сабир Вагапов, поручивший в 1948 году президиуму Верховного совета БАССР собирать специально отобранные — тенденциозные воспоминания об обстоятельствах гибели Шаймуратова, был трусоват и связываться с бывшим командармом 3-й гвардейской Дмитрием Лелюшенко не рисковал. Бумаги тихо лежали в архивной папке и ждали своего часа.
Дело в том, что излишним дипломатизмом Лелюшенко – «генерал «Вперёд!» не страдал и Вагапов мог просто вылететь из своего кресла в два счета.
Дмитрий Данилович, в свою очередь, в мемуарах «Записки командарма» высоко оценил заслуги генерала Борисова во время Дебальцевского рейда.
Подчеркнем, что дважды Герою Советского Союза и непосредственному командиру Борисова генералу армии Лелюшенко было видней, чем злопыхателям из Башкирии. Семен Игнатьев, сменивший Вагапова в должности первого секретаря Башкирского обкома в 1953-м, был осторожен и тему 112-й не педалировал.
Возня вокруг Борисова, а это видно из документов Национального архива РБ, исподволь началась после «воцарения» Зии Нуриева в 1957 году.
Потом уже в конце 1980-х тоже самое стало происходить вокруг командира 16 гкд Григория Белова, Героя Советского Союза.
«Борисов был примером для конников»
Нынешние обвинители Михаила Дмитриевича любят рассуждать об «использовании Борисовым Шаймуратова в качестве «живца». Но факты говорят другое.
Луганские историки и, прежде всего, научный сотрудник Луганского краеведческого музея Светлана Трошина, уже много лет буквально поминутно и скрупулезно восстанавливают каждый эпизод Дебальцевского рейда.
Светлана Владимировна выяснила, что враг почти всегда знал, где находилось командование корпуса. Поэтому головная группа 16 гкд, в составе которой двигались Шаймуратов с Борисовым, и попала под их удар. Михаил Дмитриевич оказался точно таким же «живцом», как и Мингалей Миназович. В определенной степени это было неизбежно.
И Борисов мог погибнуть, а Шаймуратов попасть в плен. Это война.
— Немцы с самого начала рейда прослушивали наши сообщения и просто «сидели на плечах», – поясняет Светлана Владимировна.
И пленных из нашей дивизии враг брал каждый день. И те давали показания врагу.
Суммируя всю имеющуюся сейчас информацию, сейчас можно сделать однозначный вывод: корпус Борисова был просто раздавлен превосходящими силами противника. Но его небольшое соединение (3,5-4 тыс. в начале рейда) сделало намного больше, чем могло.
Светлана Трошина процитировала нам письмо бывшего начальника штаба 14 гкд Михаила Бондаренко луганскому историку Александру Мезере от 15 ноября 1964 года:
«О генерале Борисове были разные кривотолки. В Чернухино было сложнее чем при прорыве в Юлино и штаб корпуса стоял через два – три дома от немцев, в окно можно было наблюдать фрицев и Борисов был примером для конников. Он прошел жесточайшую проверку того времени, получил свой орден Суворова II степени, награжденный по радио в Чернухино и восстановлен во всех правах. Это официально».
Подчеркнем, что луганские историки, краеведы и исследователи собрали к настоящему времени такой массив документов и материалов о рейде 8 кавкорпуса в феврале 1943 года, что надуманность и предвзятость обвинений против генерала Борисова, как и против генерала Белова, сфабрикованных в Башкирии, видна «невооруженным взглядом».
Депутат Ильгам Галин помог стереть одно из «белых пятен»
Но самой гнусной претензией в адрес Борисова, на наш взгляд, является обвинение в трусости и предательстве во время нахождения в плену. И вновь мы решили опираться только на факты и документы.
— Допрос Борисова после его освобождения из плена вел сам Абакумов, — пояснил нам директор Луганского краеведческого музея Артём Рубченко. – И если бы за Борисовым была хоть какая-то вина, то наказание последовало неотвратимо. Но Борисова в 1946 году восстановили в армии, вернули награды, а потом наградили ещё несколькими орденами.
В данном случае речь идет награждении Михаила Борисова орденом Красного знамени 6 мая 1946 года и орденом Ленина 5 ноября 1946 года.
В прессе 1946 года указы о награждении Борисова не публиковались. Не было их и на сайте «Память народа».
Поэтому депутат Госсобрания – Курултая Республики Башкортостан Ильгам Галин обратился в Центральный архив Министерства обороны с просьбой предоставить копии наградных документов Михаила Дмитриевича за 1946 год.
Из ЦАМО на имя народного избранника пришел ответ и диск с электронными копиями Указов президиума Верховного Совета СССР от 6 мая и 5 ноября 1946 года.
Указы эти до обращения депутата не обнародовались. Сразу после получения документов мы их опубликовали в феврале 2024 года. Доступны они сейчас и на сайте «Память народа».
А вскоре после рассекречивания упомянутых указов, в ЦАМО самостоятельно сняли гриф с указа о награждении Борисова орденом Красного знамени от 20 июня 1949 года.
Несмотря на это наши доморощенные «разоблачители» до сих пор твердят про плен: «Генерал выдал всю информацию, которую знал». И ссылаются на немецкий протокол допроса.
Мы внимательно прочитали протокол допроса Борисова.
Вывод: ничего секретного он не сообщил и рассказал только то, что немцы и так знали.
— Они же захватили документы штаба корпуса, — обратила наше внимание Светлана Трошина. — Борисов прекрасно понимал, что устаревшие сведения врагу ничего не дадут, а после понесенных потерь в рейде, корпус будет выведен на переформирование.
И главное, антисоветских заявлений Михаил Дмитриевич не допустил.
Удивительно, но создается впечатление, будто «судьи» из Башкирии — обладатели ученых степеней и званий, не знают, что немцы даже в своих официальных документах (тот же Манштейн) стремились показать противника в уничижительном виде.
«За многолетнюю и безупречную службу»
В сопроводительном письме депутату Галину начальник отдела хранения В.Макаров сообщил, что «наградных листов к данным Указам в ЦА МО на хранении не имеется».
Но это не принципиально. Указы ПВС СССР содержат конечную – обобщающую оценку руководством СССР его службы – «безупречную».
Если после войны Михаила Дмитриевича наградили несколькими государственными наградами, значит заслужил их генерал. Изменников, которые «рассказали всё, что знали» судили, а не награждали.
Задачу, поставленную 8-му кавкорпусу в феврале 1943 года, Борисов выполнил, пусть и ценой собственного плена: Красная армия взяла Ворошиловоград, нынешний Луганск — первый освобожденный областной центр советской Украины.
— В 6 00 16.2.43. была поручена шифровка, что корпус указом Президиума Верховного Совета СССР преобразован в гвардейский, — читаем в журнале боевых действий корпуса.
Самого генерала за эту операцию наградили орденом Суворова II степени.
Эта и была оценка руководством СССР и Верховного Главнокомандования Красной армии действий соединения и его командира Михаила Борисова во время рейда.
112-ю из окружения вывел Иван Чаленко
В феврале 2020 года глава Башкирии Радий Хабиров передал в Национальный архив РБ воспоминания фронтовиков и жителей ЛНР о рейде 8 кавкорпуса.
Среди них есть и воспоминания бывшего адъютанта командира 15-й гвардейской кавдивизии, старшего лейтенанта в отставке Алексея Шаврукова, которые разоблачают ложь о том, что командование Красной армии не знало о пленении Борисова вплоть до его освобождения в 1945-м.
Об этом факте 24 февраля 1943 года командарму Лелюшенко доложил, взявший на себя командование корпусом Иван Чаленко, который вместе со своей 15 гкд вывел через линию фронта и 16 гкд – бывшую 112 Башкавдивизию.
Особо обращаем внимание на то, что Чаленко не бросил, а сумел спасти от плена и вывести к своим ещё около 150 раненых бойцов из 112-й. Но об этом факте сейчас никто в Башкирии не вспоминает, как не найти и доброго слова об Иване Терентьевиче в башкирских СМИ.
Эти раненые уже на нашей территории на станции Лиски под Воронежом повстречали потом тот самый «пьяный» эшелон с комиссарами и упившимися артистками из Уфы.
Невменяемые дамы, носившие весьма известные в Башкирии фамилии, всё рвались куда-то уйти гулять и их по этой причине приходилось ловить и запирать в вагоне на глазах у конников.
Фальсификация на крови павших
Теперь о потерях 16 гкд во время рейда…
— Несмотря на то, что в некоторых источниках отмечено, что мол 14-я выходила отдельно и понесла наименьшие потери, это не так, — пояснила Светлана Трошина. — Все дивизии корпуса потеряли очень много. На мой взгляд, примерно равное число людей и лошадей.
Светлана Владимировна поясняет, что такое «мнение о потерях в Дебальцевском рейде сложилось не за один год и после многократного прочтения тысяч страниц из архивных источников как официальных, так и неофициальных».
Так что никто: ни Борисов, ни Лелюшенко, ни Ватутин и ни генштаб РККА специально на убой конников из 112-й не гнали.
При этом подчеркнем, что точно такую же награду, как и Борисов — орден Суворова II степени, в феврале 1943 года получил танкист Василий Баданов за свой знаменитый тацинский рейд, а значит заслуги обоих генералов были равные.
А кто не согласен, может обратиться в Верховный суд России и обжаловать там результаты проверки генерала «органами», как и указы о его награждении. А потом предъявить судебное решение.
Только смельчаков таких нет.
— К Михаилу Борисову у нас всегда было очень теплое отношение, он неоднократно бывал у нас пока был живой, — подчеркнул в разговоре с нами директор Луганского краеведческого музея Артём Рубченко.
В заключение отметим, что обливание грязью человека, который уже не может постоять за себя, является глумлением над его памятью и очередной порцией фальсификации истории Великой Отечественной войны.
— Занимаюсь историей Дебальцевского рейда 7 гвардейского кавкорпуса уже много лет, но никак не могу понять, как может быть возможна фальсификация на крови павших, — недоумевает Светлана Трошина.
Александр КОСТИЦЫН