Томные красавицы в роскошные нарядах, девушки, кружащиеся в танце под экзотическую музыку в клубах ароматного дыма, зажигательные танцы живота, галантные кавалеры, вдохновенно читающие стихи и поющие песни своим возлюбленным… Такие стереотипы о восточных нравах созданы художественной литературой, кинематографом и средствами массовой информации. Ситуацию подогревают различные школы и студии восточных танцев, для которых это бизнес, нацеленный на извлечение прибыли. Но это внешняя, парадная сторона Востока, мало имеющая отношение к реальной действительности. А есть и оборотная, настоящая изнанка этой картинки — мрачная и жестокая. Вот история, произошедшая несколько лет назад с жительницей столицы Башкирии.
По тонкой струне
— У нас с мужем одна дочь, — рассказывает мама уфимки. — Рима отлично училась в школе, закончив ее с медалью. Без труда поступила в БГУ, где тоже стала отличницей. Все складывалось благополучно. Мы с супругом Рамилем смотрели на нашего ребенка и радовались.
Но на втором курсе, вдруг, все резко изменилось. Рима познакомилась с молодым человеком из Узбекистана, который говорил ей, что он архитектор и его как перспективного специалиста направили в Уфу для обмена опытом. Расписывал, какой у него большой дом и фруктовый сад на родине, и прекрасный вид с террасы.
— Видели мы его, правда, всего один раз, когда он приходил к нам, но сразу после этого у нас с мужем возникли сомнения, — признается мама девушки. — Этот Алик, а так он представился, не выглядел образованным человеком, а был похож скорее на подсобного рабочего. А самое главное, мы оба услышали, явную фальшь в его рассказах. Правда, держал себя Алик очень самоуверенно, бойко говорил по-русски, хотя и нес порой явную околесицу. Пытались поговорить об этом с дочерью. Но Риму как подменили — говорила, что мы ее не понимаем, начала грубить, чего с ней раньше никогда не было.
Девушка записалась на курсы восточных танцев, накупила книг на восточную тематику, стала зажигать в своей комнате какие-то приторные благовония. Музыкальные диски в доме теперь тоже были исключительно с восточными песнями и мелодиями. А ведь до этого Рима любила классику и окончила музыкальную школу по классу фортепиано.
В общем, сумел новоявленный знакомый ловко сыграть на каких-то струнках души уфимки и психологом оказался отменным.
А в один из воскресных дней Римма вечером не вернулась домой. Ее телефон оказался отключен. Родители звонили подругам, знакомым, в больницы и даже морг, но тщетно. И где искать этого Алика тоже никто не знал.
— То, что мы с Рамилем пережили в эту ночь, не пожелаю даже врагу, — говорит мама. — С утра пошли в милицию и там нас обнадежили, что дочь может быть в Средней Азии и, возможно, объявится сама. Не редкий случай, к сожалению, в последнее время.
Товар-деньги-товар
И вот, после двухнедельного невыносимого томительного ожидания, на сотовый матери позвонили с чужого номера.
— Мама, я в Шафиркане. Заберите меня отсюда, пожалуйста.
— Что это такое Шафиркан?
— Город в Узбекистане в Бухарской области.
Потом дочь несколько раз продиктовала адрес.
На другой день, оформив на работе отпуска без содержания, родители выехали на поиски. Казалось, что эти двое суток, проведенные в вагоне, кишащем тараканами и унылым степным и пустынным пейзажем за окном, никогда не закончатся. Но вот, наконец, доехали до Узбекистана. На перекладных добрались до Шафиркана. Сразу пошли в местную милицию и там дежурному все объяснили. Предъявили российский паспорт и свидетельство о рождении дочери.
Местный страж порядка все понял, но помогать не спешил.
— Рамиль до армии, еще в советское время, несколько месяцев работал в Средней Азии на строительстве газопровода и о местных обычаях и нравах некоторое представление имел, — рассказывает мама. — Пришлось ему «простимулировать» узбекского «пинкертона».
После этого, в отделении выделили сотрудника, с которым родители отправились по нужному адресу.
— Шафиркан – совсем небольшой городишко и здесь все друг друга знают. — Мой рассказ о том, что увезший нашу дочь молодой человек говорил, что работает у себя в Узбекистане главным архитектором района, а в Уфу уехал по обмену опытом, вызвал у правоохранителя настоящий приступ смеха, — вспоминает мама.
— Да он даже школу не смог закончить и работает разнорабочим на стройках. И никакой он не Алик, а настоящее его имя Саримсок – чеснок по-узбекски, — рассказал страж порядка. -Здесь его постоянно дразнили из-за этого. Неблагозвучно звучит, видимо, и по-вашему. Вот и придумал себе этот ловкач новое имя. Но трепать языком, он умеет.
— А у вас, что своих девушек не хватает?
— Девушек полно. Но у нас дочери – товар, который можно выгодно продать. За невесту нужно платить большой калым и многим это не по карману. А за татарку или башкирку с ее родителей, наоборот, можно содрать приличное приданое. И после свадьбы у вас принято дочерям материально помогать. Так что при удачном раскладе такой муж может и не работать вовсе, а сидеть целыми днями в чайхане. Многие у нас только и мечтают об этом.
Теперь все стало на свои места — этот «архитектор» решил заработать.
Быстро дошли до приземистого неказистого дома. То ли окраина городка, то ли уже прилепившийся к нему кишлак. Пыль, грязь, кучи мусора вокруг… И запах стоит соответствующий. Глиняный дувал и дверь, наглухо закрытая изнутри.
Милиционер решительно застучал по ней кулаком. Послышалась какая-то возня, но открывать не торопились. Страж порядка еще сильней забарабанил по дверям и что-то крикнул по-узбекски. Наконец, дверь отворила совсем древняя старушка. Наш провожатый без лишних церемоний отодвинул ее в сторону и вошел во двор. И тут откуда-то выскочила Рима со слезами и криком бросилась к родственникам.
— Нашлась наша доченька! – восклицает мама. — Мы тут же хотели уйти с ней, но офицер милиции расставаться с нами не спешил. Пришлось Рамилю и его «отблагодарить». Кстати, никаких заявлений в местной милиции от нас не требовали. Для них, похоже, – это тоже бизнес. Надо полагать, что они и Саримсока заставили раскошелиться.
Сокровища Али-бабы
— Как же ты сумела дозвониться? У тебя, что были деньги? – спрашивала мама вновь обретенное чадо.
— Деньги мои, все до копейки, Алик сразу же забрал себе. Отнял и сотовый телефон. Дверь всегда закрывал на ключ, — рассказала девушка. — Мне лишь случайно удалось вырваться на местную почту и, отдав какому-то сотруднику свои сережки, позвонить. Сережки, которые вы с папой мне подарили на совершеннолетие. Это последнее, что у меня оставалось из ценного.
— Что хотел этот Алик?
— Чтобы написала письмо родителям под его контролем, мол, решила выйти замуж и попросила деньги на свадьбу и на новую «Нексию» для Алика. Деньги нужно было перевести на его имя. Я отказывалась, и он несколько раз бил меня за это по лицу. А когда увидел, что пришли с милицией, испугался и побежал куда-то прятаться.
— Сумел, значит, несостоявшийся женишок оценить нашу платежеспособность, когда единственный раз побывал у нас в гостях, — констатируют родители.
— Я ведь еще в Уфе начала сомневаться в Алике и собиралась порвать отношения, — продолжила Рима. — Он это почувствовал и сыграл на опережение. Неожиданно пригласил в кафе где-то в районе Демы. Там, как бы случайно, были еще два его знакомых из Узбекистана. Пили только кофе, а потом все поплыло – сплошной туман. Мне что-то подсыпали. Помню долго ехали в машине. Как провезли меня в полубессознательном состоянии через все кордоны, понять не могу: из документов у меня был только студенческий билет. Но, видимо, знали какими путями ехать. В себя пришла только в Шафиркане.
«Подарки» солнечного Шафиркана
Родители, не торгуясь, взяли такси и уехали быстрее прочь из этого города. А потом поехали поездом домой. Снова двое с лишним томительных суток. Тот же пейзаж за окном.
— Никто из нас не мог уснуть, — рассказывает мама. — Рамиль молча лежал на верхней полке, а мы с Римой, также, почти не разговаривая, сидели внизу. Шок ни у кого не проходил. Меня все время мучили вопросы – кто дал право этому Чесноку или Алику украсть нашу дочь, насильно удерживать и бить ее? И почему он и подобные ему, считают это нормой? А если бы Рима не сумела позвонить или он узнал о ее звонке в Уфу, что тогда с ней было бы?
В дороге всё боялась, особенно при проверке документов на границах, вдруг, семью возьмут и снимут с поезда – состав-то был узбекский.
— Свободно вздохнула только на уфимском вокзале, — вспоминает несчастная мать. — Но, оказалось, поторопилась… Через несколько часов после приезда домой у Рамиля случился обширный инфаркт. Стресс сделал свое дело.
— Это всё из-за меня, мама, — тихо сказала потом Рима.
Скорая, реанимация, кардиодиспансер, затем длительное лечение… Параллельно пришлось лечить и дочь от кишечных паразитов и чесотки, которыми она заразилась в солнечном Шафиркане.
— Там в доме нет даже полов, — вспоминала дочь. – По земле ходят и на ней спят. Мыться, как у нас, тоже не принято, а домашний скот находится сразу за стеной в соседнем помещении. Воду могут пить прямо из арыка. Из еды, как правило, только лепешки и зеленый чай. Остальное идет на продажу. Бабка, которая открыла вам калитку, все время злилась, шипела на меня и тыкала то в спину, то в бок своими кулачками за то, что я не понимала по-узбекски.
Каким-то мрачным средневековьем повеяло от этих рассказов.
— Постепенно все невзгоды остались позади, если не считать инвалидности мужа после перенесенного инфаркта, — продолжает мать. — Рима с головой ушла в учебу. Было очевидно, что ей хотелось забыть произошедшее. Всю восточную мишуру, которую дочь завела еще до Шафиркана, она решительно собрала и выбросила в мусоропровод.
Со временем все стало постепенно налаживаться. А ближе к концу учебы Рима подружилась со своим сокурсником. После окончания университета они поженились.
Дамир оказался заботливым и любящим мужем. Неплохо зарабатывал, взял квартиру в ипотеку. А дочка подарила нам с интервалом в два года двух замечательных внучек. Материнское сердце не обманешь. Я видела и радовалась, что чувства у Римы и Дамира были настоящие. И семья у них сложилась крепкая.
Подружились мы и с родителями нашего зятя. Добрые и очень тактичные уфимские интеллигенты.
Все эти годы у нас было негласное табу на разговоры о тех событиях. Ни разу не обсуждали произошедшее, и не упрекали дочь. Но пару лет назад, когда Рима с внучками была у нас, как бы подводя какой-то итог, она прижалась ко мне и сказала:
— Какая же я была глупая, что не слушала вас с папой! Искала счастье за тридевять земель, а оно было здесь рядом. Чем дальше, тем больше поражаюсь сама себе, как такое могло со мной случиться. Когда мои доченьки вырастут, я сделаю все, чтобы с ними подобное не произошло.
Эта история завершилась благополучно для ее героев. А сколько других – исковерканных женских судеб? Восток дело не только тонкое, но и часто лукавое и жестокое.
В том же Узбекистане, как, впрочем, и в соседнем Таджикистане, никого не удивишь самосожжением местных женщин, доведенных до отчаяния побоями и издевательствами мужей, которые в свое время тоже старались показаться галантными и щедрыми своим будущим женам. По оценкам местных правозащитников, это явление давно носит характер настоящего стихийного бедствия.
Для россиянок переход от нашего привычного цивилизованного общества в другой, по существу, мир происходит еще болезненней и труднее. Разница в культуре, образовании, быте, отношении к женщине и многом другом, называемом менталитетом, сразу дают знать о себе, как только заканчивается период ухаживаний среднеазиатских кавалеров за нашими российскими барышнями и начинается проза жизни. Про тамошних женихов, видимо, можно с уверенностью сказать, что они часто мягко стелют, да потом жестко спать приходиться.
Шансов трудоустроится или как-то иначе реализовать себя, для россиянок там нет и, максимум, на что они могут рассчитывать — торговля на рынке. Изнурительный и неблагодарный труд по дому, униженное положение в семье – вот их удел.
Не от хорошей жизни сотни тысяч наших соотечественников уехали оттуда, а остальные только и ищут малейшего шанса, чтобы покинуть эту страну «тысячи и одной ночи».
Поэтому уповать можно только на благоразумие наших девушек, да на помощь и советы их близких и родных.
Евгений КОСТИЦЫН 2013 г.