Давно стали хрестоматийными кадры кинохроники тридцатых годов прошлого века, когда первый секретарь МГК ВКП(б) Лазарь Каганович взорвал храм Христа Спасителя в Москве. Последний взрыв в столице нашей страны прогремел в июле 1964 года, когда Никита Хрущев уничтожил Преображенскую церковь. После его отставки, подобная варварская практика почти прекратилась. Но, оказывается, самый последний взорванный православный храм России находился у нас в Башкирии в селе Ерлыково, что с конца 1970-х административно входит в состав Киргиз-Мияков — райцентра Миякинского района. Уникальную Аксаковскую церковь подручные первого секретаря Башкирского обкома КПСС Мидхата Шакирова успели уничтожить в июне 1987 года — всего за несколько дней до его отставки. Более десяти лет мы проводили журналистское расследование этого акта вандализма и нам удалось документально выяснить основные эпизоды и обстоятельства произошедшего, как и установить поименно всех причастных к уничтожению храма.
Взрывчатка от «товарища» Шакирова
Храм построила в 1828 году родная тётя знаменитого русского писателя, нашего земляка Сергея Тимофеевича Аксакова — Елизавета Ерлыкова, урожденная Аксакова. Сейчас село Ерлыково, ранее называвшееся Покровское, включено в «Золотое кольцо аксаковского Поволжья». Прообразом храма послужила величественная Санкт-Петербургская лавра Александра Невского. Церковь действовала до 1937 года. После закрытия её пытались разобрать на кирпичи, но кладка, сделанная старыми мастерами, не поддалась. Во время войны в здании размещали завод по сушке картофеля, а потом использовали в качестве склада газовых баллонов.
Осиротевший храм простоял до июня 1987 года, пока не «был взорван уфимскими варварами по инициативе местных властей». Так пафосно, но лукаво написано на сайте интернет-проекта «Православные лики России» 10 февраля 2010 года. Автор — «очевидец событий, краевед М.Г.Смирнов».
Через год — 6 января 2011-го по материалам того же Смирнова миякинская газета «Октябрь» опубликовала заметку «Из истории Ерлыковской церкви»: «Специалисты пришли к выводу, что реставрации она не подлежит», «архитектурной ценности не представляет» и так далее. Да ещё газета приплела участие «Москвы» в уничтожении храма. Хватает в публикации и другого вранья с издёвкой, в частности: «Умер старый поп, а нового не нашлось». Насмешки тут не уместны хотя бы потому, что органами НКВД в районе было репрессировано 9 человек из числа духовенства и членов церковных советов, 6 из которых расстреляли. Потому и «не нашлось нового».
Священника Сергея Фетисова арестовали 1 августа 1937 года и осудили на 10 лет по 58-й статье. Дальнейшая судьба его не известна.
Так Михаил Смирнов уже в 2000-х пытался напустить «туман», поскольку этот «краевед» сам был одним из зачинщиков, организаторов и соучастников варварства и никакие специалисты церковь не обследовали. До конца жизни Смирнов пытался выгородить свою персону.
Но мы провели собственное многолетнее журналистское расследование.
— Документов о тех взрывах у нас нет, — сообщил историк Башкортостанской митрополии Павел Егоров.
Не оказалось их у настоятеля храма Владимира Егармина.
«Технично» ушел от разговора на «нехорошую» тему начальник отдела культуры Миякинского района Халил Махиянов.
Но нам посчастливилось познакомиться в Киргиз-Мияках с Верой Перепелицей, подвижническими трудами которой был возрожден нынешний Покровский храм и возвращена церковная земля.
— Взрывные работы оформили решением райисполкома, а из бюджета выделили 20 тысяч рублей, — рассказывает Вера Ивановна. – Формальным предлогом послужило заявление одного из местных жителей о, якобы, не привлекательном внешнем виде строения, которое, по его мнению, портило облик села.
— Этим «местным жителем», «случайно», оказался председатель районного комитета народного контроля Михаил Смирнов, а помогал ему Яков Хоменко, до 1977 года председатель Миякинского сельсовета, — вносит важное дополнение очевидец событий Минигарай Садыков, до февраля 1987-го работавший председателем этого же сельсовета.
— Церковь архитектурной ценности не имеет и восстановлению не подлежит, — написали, не придумав ничего лучшего, миякинские начальники Ядкар Газизов и Сагида Макаева в «Решении райисполкома № 7/111» от 12 мая 1987 года.
Теперь этот, ранее тщательно скрываемый документ, который сумела найти и сберечь Вера Ивановна, уже никто не сможет утаить или уничтожить.
По действовавшему на тот момент законодательству «молитвенные здания могут быть использованы и переоборудованы для других целей или снесены лишь по решению Совета по делам религий при Совете Министров СССР по представлению Совета Министров автономной республики». Ничего этого сделано не было. Поэтому решение Миякинского райисполкома о взрыве Покровской церкви законной силы не имело.
— Правительство республики не знало о подготовке взрыва храма и взрывных работах в Ерлыково в 1987 году, — рассказал нам Марат Миргазямов, бывший председатель Совмина БАССР. — Если бы я знал, то, разумеется, не допустил бы подобного беззакония. Так взорвать могли только по партийной линии в тайне от нас. Слышу об этом факте впервые.
Быть инициаторами в таком неприглядном деле, как взрыв храма, построенного представительницей славного аксаковского рода, скрыв от правительства Башкирии и прямо нарушая советские законы, районные чиновники, конечно, не могли.
Дать указание об уничтожении подобного объекта, выделении взрывчатки и направлении в Мияки взрывников мог только один человек в республике – первый секретарь Башкирского обкома КПСС Мидхат Шакиров, которому принадлежала полная и бесконтрольная власть в республике.
— Вся система в обкоме партии работает так, что практически ни один вопрос решить невозможно, не согласовав его с первым секретарем, — констатировал 9 июня 1987 года на VI пленуме обкома реальное положение дел в Башкирии зам. завотделом ЦК КПСС Константин Могильниченко, озвучивая результаты партийного расследования, проведенного в республике.
Напомним, что на этом пленуме представители ЦК обнародовали шокирующие факты грубого нарушения законности в нашей республики, исходившие от Мидхата Шакирова, а сам он 23 июня 1987 года был снят со своей должности, выведен из бюро обкома и отправлен на пенсию.
В 1983 году генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов принял решение о проведении государственных мероприятий, связанных с 1000-летием принятия христианства на Руси, и постановлением правительства СССР от 17 мая 1983 года Русской православной церкви возвратили Свято-Данилов монастырь. После апрельского пленума 1985 года РПЦ стали возвращать другие ранее закрытые храмы и монастыри, и процесс этот стремительно нарастал. Неизбежным стал возврат Аксаковской церкви в селе Ерлыково. Поэтому «товарищ» Шакиров решил сыграть на опережение. Не только собственная судьба волновала будущего пенсионера союзного значения в последние дни его карьеры.
Чем было это вызвано, нормальной логике не поддается. Но ещё во время работы VI пленума обкома Мустай Карим обратил внимание на не адекватное поведение Мидхата Закировича: «Вы, разумный реалист, за один месяц перестали считаться с реальностью, перестали реагировать на то, что происходит вокруг нас. Вы не поняли. Жаль, очень жаль».
У «бабая» в июне 1987-го уже земля горела под ногами. Он мог лишиться не только должности, но и партбилета, поскольку стоял вопрос о его партийности. Но Мидхат Закирович в последние дни озаботился уничтожением православной святыни в Миякинском районе.
Впрочем, вплоть до самой отставки редкое выступление «бабая» обходилось без требований «со всей решимостью применять силу советского законодательства» в отношении религии, под которой подразумевалось именно православие.
Не давали ему покоя и сообщения миякинских доносчиков о том, что во время церковных праздников, православные по ночам собирались у стен старого храма.
Главную роль во взрыве церкви сыграла откровенная неприязнь первого секретаря Башкирского обкома «товарища» Шакирова к русскому православию, русской культуре и Аксакову в том числе, 200-летний юбилей которого собирались широко отметить в стране в 1991 году, объявленном ЮНЕСКО «годом Аксакова».
«Искусствоведы»
На основе документов Национального архива РБ и опроса очевидцев нам удалось установить всех причастных к варварскому уничтожению Аксаковского храма. Помимо Мидхата Шакирова это были:
1.Ким Нигмаевич Галиуллин, первый секретарь Миякинского райкома КПСС;
2.Ядкар Хайдарович Газизов, председатель Миякинского райисполкома;
3.Сагида Нигматзяновна Макаева, секретарь Миякинского райисполкома;
4.Михаил Григорьевич Смирнов, председатель комитета народного контроля Миякинского района;
5.Яков Авдеевич Хоменко, бывший председатель Ерлыковского (Миякинского) сельсовета.
В архивных документах «взрывники» упирают на «непривлекательный внешний вид» храма и отсутствие у него «архитектурной ценности».
Правда никто из них не имел профильного образования в области искусствоведения, архитектуры, как и соответствующего опыта работы, чтобы делать такие выводы:
Ким Галиуллин закончил Башкирский сельхозинститут по специальности «Агрономия»;
Ядкар Газизов – выпускник Куйбышевского сельхоза по специальности «Механизация сельского хозяйства»;
Сагида Макаева закончила Башкирский пединститут, учительница татарского языка;
Михаил Смирнов – выпускник БГУ, учитель истории;
Яхов Хоменко отсидел шесть классов в школе колхозной молодежи в Винницкой области Украинской ССР — 1932 год. Седьмой уже не потянул и «ушел». Правда, в 1958-м умудрился как-то получить документ агронома от Стерлитамакского сельхозтехникума.
Таким образом, два агронома, два учителя и механизатор решили судьбу уникального памятника русской архитектуры начала XIX века.
«Знаем, как облупленного»
Первый секретарь Миякинского райкома Ким Галиуллин в 1987-м входил одновременно в состав бюро райкома, райисполком и Башкирский обком КПСС.
Несколько лет назад, когда он был ещё жив, мы пытались поговорить с «товарищем» Галиуллиным. Но нам это не удалось, поскольку, по словам Розы Кузьменко, руководителя пресс-службы Минтруда — последнего места работы Кима Нигмаевича, его дочь, которая там трудится, сообщила, что Галиуллины не хотят общения с прессой. Видимо, до семейства дошла информация о проводимом в Мияках журналистском расследовании.
Во время взрыва Храм Христа Спасителя ручку взрывной машинки крутил первый секретарь МГК Лазарь Каганович. И нам хотелось узнать у Кима Нигмаевича, кто же крутил в Ерлыково ручку такой машинки в июне 1987-го и как он теперь оценивает те события.
До переезда в 1984 году в Мияки, Галиуллин более двадцати лет возглавлял Калтасинский район и был «смотрящим» Мидхата Закировича за нелюбимыми «бабаем» марийцами и удмуртами, которых там держали в черном теле. За это Галиуллин четыре созыва заседал депутатом в Верховном совете БАССР, избирался в его Президиум, дважды ездил в Москву делегатом на партийные съезды, получил четыре ордена, а ещё больше медалей, хотя Калтасинский район никогда не числился у Шакирова в передовиках. Это был один из самых отсталых и запущенных районов Башкирии, из которого Мидхат Закирович выжимал все соки ничего не давая взамен, а все награды доставались лично Галиуллину.
— Предпоследнего предшественника из Калтасинского болота, которое образовалось благодаря его долголетней работе в этом районе, по горизонтали отпустили, как щуку, в миякинские водоемы, – читаем в стенограмме VII пленума обкома от 23 июня 1987 года выступление первого секретаря Калтасинского райкома Радика Гаянова, в котором он «помянул» Галиуллина. – Надо было заблаговременно спасать своего человека, близкого кое-кому из руководства областного комитета партии.
Ким Нигмаевич, находившийся в зале заседаний, свое нелестное сравнение со щукой в присутствии высокого московского начальства, благоразумно, «проглотил».
Дело в том, что ещё в 1983 году шакировские подручные начали раскручивать позорное «калтасинское дело». Тогда, напомним, 12 из 14 председателей колхозов района вместе со своими главбухами, были подставлены Галиуллиным и пошли под суд.
В 1984-м Шакиров перевел Кима из Калтасов в Мияки — подальше от нарастающей волны скандалов, судов и уголовных дел. А такую услугу Галиуллину нужно было «отбивать».
— Это Ким Нигмаевич заставил нас закупать скот по «рекомендациям» Калтасинского бюро райкома, которые не выполнить было нельзя, — вспоминает один из тех незаконно репрессированных и впоследствии реабилитированных Радис Шагалиев. – А прокуратура завела на нас уголовные дела, поскольку, мол, партийные рекомендации силу закона не имеют. Но Галиуллин заступаться за людей не стал и вышел сухим из воды, перебравшись благодаря Шакирову в Миякинский район.
— Самостоятельно решится на такой отчаянный поступок — взорвать церковь в разгар перестройки и момент смены власти в республике, Галиуллин не мог, и без команды «сверху» разрешить райисполкому взрывные работы тоже не мог, — поясняет Радис Лутфиевич. – Мы его в Калтасах как облупленного знаем – он же у нас 22 года был первым секретарем, а до этого год «вторым». Даю 99%, что имелось прямое указание из обкома, а Галиуллиным получены твердые гарантии, что всё не только сойдет с рук, но и не будет начальством забыто.
– Уже после перевода Кима Нигмаевича в Миякинский район, я регулярно общался с председателями колхозов из Мияков, вместе с которыми учился в Аксеновском сельхозтехникуме и хорошо знал там обстановку, — продолжает Радис Шагалиев. — И на новом месте Галиуллин остался «кадром» Шакирова.
У Галиуллина был личный мотив
Длительное время мы не могли найти документы, объясняющие рвение Кима Нигмаевича, когда он пошел на явный риск, взрывая Аксаковский храм в июне 1987 года. И только недавно в Национальном архиве республики мы нашли недостающие бумаги.
Оказывается, 7 марта 1987-го Галиуллин письменно обратился к Мидхату Шакирову с просьбой о переводе в Уфу.
Но просто так — в лоб такие прошения не подавались. Тем более, если они адресовались «бабаю». Этому неизбежно предшествовала личная аудиенция у главного башкирского начальника, где тот отказывал или давал добро, обговаривая условия перевода. И только после беседы с благоприятным для просителя исходом, писалось заявление с согласованной мотивировкой.
Мидхат Закирович Шакиров никогда и ничего просто так не делал. Тем более не собирался предоставлять высокий пост в Уфе и квартиру в обкомовском доме секретарю одного из полсотни сельских райкомов региона.
А принял «бабай» Галиуллина не позднее первых чисел февраля того же года.
Затем убрали с должности председатели Миякинского сельсовета Минигарая Садыкова, отказавшегося взрывать храм, переведя его 9 февраля 1987 года директором завода сухого молока. «Благо» прежний руководитель предприятия Шавкат Набиуллин погорел на махинациях со спиртом. НА РБ Ф. 291 Оп. 67 Д. 3 С. 142-143.
Отказаться от перевода на другую работу Садыков не мог – действовала жесткая партийная дисциплина.
После этого, 7 апреля на бюро обкома Шакиров запугал председателя Миякинского райисполкома Ядгара Газизова и тот 12 мая подписал всё, что от него требовалось.
Заявление Галиуллина было передано для исполнения заведующему отделом организационно-партийной работы Юрию Маслобоеву, которого Мидхат Закирович два десятка лет тянул вверх, делая бывшему комсомольскому активисту карьеру.
После отставки Шакирова в июне 1987-го, Маслобоев не пострадал. Напротив, буквально через месяц сделал шаг наверх, став членом бюро обкома.
И даже приход нового первого секретаря ОК Равмера Хабибуллина не помешал. Юрий Александрович Маслобоев заботу о себе со стороны «бабая» не забыл и сделал для Галиуллина всё что нужно. Председатель Президиума ВС БАССР Файзулла Султанов тоже «не подкачал» — 16 ноября 1988 года Ким Нигмаевич стал председателем Госкомитета БАССР по труду и социальным вопросам, получив квартиру в обкомовском доме в Уфе на улице Энгельса по соседству с Мидхатом Закировичем.
Любопытно, что на должность председателя Миякинского сельсовета долго никто не шел. Желающих «испачкаться» не находилось. И только 18 августа Миякинский райком утвердил его главой Айрата Ахметшина, формально избранного 26 июля 1987-го.
Лично причастен
Нашли мы и документы о непосредственной причастности Галиуллина к уничтожению церкви.
Первый – постановление бюро Миякинского райкома КПСС от 26 марта 1985 года «О ходе выполнения постановления Секретариата ЦК КПСС от 22 сентября 1981 года «Об усилении атеистического воспитания». Там третьим пунктом Ким Нигмаевич требует от Миякинского райисполкома и колхоза «Дружба» «решить вопрос о сносе разрушенного здания бывшей церкви села Ерлыково».
Однако противодействие жителей и стойкость председателя сельсовета Минигарая Садыкова не дали сразу выполнить это решение.
И лишь после ухода Минигарая Шангареевича со своего поста в феврале 1987 года препятствие было устранено и Галиуллин в июне взорвал храм.
А потом – 24 ноября 1987 года отчитался о его уничтожении.
К этому добавим, что упомянутое постановление ЦК к тому моменту уже не действовало — в стране вовсю шла перестройка, но, главное, в этом документе нет ни слова об уничтожении культовых сооружений. Ссылку на это постановление Галиуллин использовал как ширму для своих незаконных действий.
«Интеллигент» и «гармонист»
— Церковь в Ерлыково мы взорвали по настоятельным просьбам трудящихся, — уверял нас по телефону Ядкар Газизов, — Трактор её не брал – такая крепкая была. В течение 5 или даже 10 лет в селе проходили сходы населения, которое требовало от нас взорвать эту церковь.
— Не помню я никаких народных сходов… — недоумевает Вера Перепелица, работавшая в то время на руководящих постах в районных органах власти и хорошо знавшая положение дел в Мияках.
— Было одно единственное собрание в старом деревенском клубе, куда районное начальство спешно согнало небольшое количество людей, — уточняет Минигарай Садыков. – Протоколом этого собрания потом «прикрылись» как волеизъявлением всех жителей села Ерлыково.
А вели то собрание и оказывали давление на граждан Галиуллин с Газизовым.
«Клуб» в Ерлыково в 1987-м представлял из себя убогую деревенскую избу, вскоре заброшенную, а в 2000-е перестроенную под дом священника. Немногочисленное «собрание» в этой небольшой избе и было имитацией народного схода.
Газизов, хоть и занимал высокий пост в районе, но информации о карьере чиновника в интернете почти нет. Но нам удалось найти её в книге «Мои земляки. Не ищите под землей сокровища…», куда в 2005 году Ядкар Хайдарович поместил о себе хвалебный материал.
— Заказчики предоставляют некие «вводные», объясняют, что хотят получить «на выходе», платят нам за это деньги и не малые, а мы создаем литературное произведение, согласовав с ними текст, — рассказал нам один из авторов креативного «проекта тщеславия», издатель и литератор Айрат Абдуллин.
Читаем в книге, что «настоящий интеллигент» и «хороший гармонист» Ядкар Газизов «не совершил ни одного поступка, который мог бы опорочить занимаемую им должность», а наиболее значимым фактом трудовой биографии назван мужественный отказ переехать в Уфу на повышение. Про взрыв Аксаковской церкви, который действительно обессмертил имя Ядкара Хайдаровича, нет ни слова, но зато, прямой речью: «Человек красив, когда устремлен делами в красоту»!
«Ничего не помню»!
Сагида Макаева, рассказала нам, что работала секретарем райисполкома с 1969-го по июль 1988 года и одновременно была председателем «Комиссии по контролю за соблюдением законодательства о культах» Миякинского района, которая, по её словам, «осуждала родителей крестивших своих детей». Но услышав вопрос о взрыве храма, отрезала: «Ничего не помню, даже то, что в Ерлыково была раньше церковь»!
— Дом культуры на месте уничтоженного храма, про который написано в решении райисполкома, никто строить не собирался и деньги на это не выделялись, — поясняет Вера Перепелица, заслуженный экономист республики, работавшая в 1987 году заведующей райфинотделом, а впоследствии зам. главы администрации Миякинского района.
Решения о подобных дорогостоящих стройках принимались тогда на бюро обкома, о чем трубили в газетах и с экранов башкирского телевидения. Затем нужно было включить объект в пятилетний план и добиться выделения в вышестоящих органах фондов и подрядов. Ничего этого сделано не было.
Когда же ерлыковцы стали задавать вопросы властям об обещанном доме культуры, то получили от «товарища» Газизова исчерпывающий ответ. В решении сессии райсовета от 30 мая 1990 года читаем: «Решить вопрос строительства клуба в д.Ерлыково». Но тут же в следующей графе: «Источник финансирования — средства колхоза «Дружба». Иными словами, если колхозникам нужен дом культуры, то пусть сроят сами и за свой счет.
А когда взрывали храм сельчанам обещали «госкапвложения». Поэтому запись 1987 года о планируемом строительстве дома культуры была обманом.
Дома культуры в Ерлыково нет и до сих пор.
По поводу забывчивости Сагиды Нигматзяновны заметим, что и через тридцать лет после ухода на пенсию, она публиковала свои статьи в районной газете «Октябрь». Писала про совесть, про справедливость, про человечность, про историческую память. Четко и аргументированно излагала свои мысли, вспоминала множество фактов и деталей событий, произошедших в 1930-е и 1940-е годы, умело пользовалась архивными материалами.
— Наша история – это трагедия, затрагивающая множество людей, — читаем, например, в «районке» за 18 марта 1995 года. – Наша история – боль сердец старого поколения – должна послужить уроком для молодого поколения. В нас должно жить опасение повторения прошлых ошибок.
Золотые слова стала писать на пенсии Сагида Макаева!
За взрыв Аксаковского храма – почетная грамота!
«Местный житель» Михаил Смирнов, которому весной 1987 года внезапно помешала Аксаковская церковь, был председателем районного комитета народного контроля Миякинского района, членом бюро райкома и фактически третьим лицом в местной партийной иерархии. Его тоже наградили.
Он получил в ноябре 1988-го одновременно с повышением Галиуллина, почетную грамоту Президиума Верховного совета БАССР «за многолетнюю плодотворную работу», подписанную Файзуллой Султановым.
Секретарь обкома Геннадий Никитин ещё на VI пленуме 9 июня 1987 года назвал Султанова «угодником» Шакирова, а первый секретарь Стерлитамакского райкома Федор Машкин дважды предлагал «президенту Башкирии» уйти в отставку и требовал привлечь его к партийной ответственности за беспринципность. Эта пикировка была опубликована в марте 1990-го в республиканских газетах, имевших многотысячные тиражи.
Обратите внимание, что указ о назначении Галиуллина председателем Госкомитета по труду и социальным вопросам подписал тот же самый Султанов. Круг замкнулся!
«Держиморда» из Мияков
Особняком выглядит персона Якова Хоменко, бывшего председателя Миякинского сельсовета, который вместе со Смирновым сыграл роль представителя «простого народа», которому внезапно помешал старинный храм.
Яков Авдеевич отличался особым рвением в выполнении указаний начальства, пуская свои …кулаки в дело. В материалах Национального архива РБ хранятся документы о рукоприкладстве «товарища» Хоменко. Этот субъект, с начальным образованием, мог запросто избить женщину только за то, что ей нечем было заплатить сельхозналог или подростка-сироту за невыход на работу. Мог и арестовать несовершеннолетнего…
Бюро райкома поначалу пыталось игнорировать представление прокуратуры. Но в документах обкома партии читаем запись: «Находится в заключении I-1949». Национальный архив РБ Ф. 291 Оп. 31 Д. 495 С. 25.
Правда с должности председателя Ерлыковского сельсовета Хоменко сняли только «VIII 49». НА РБ Ф. 291 Оп. 31 Д. 495 С. 23.
А исключили из партии вообще 5 ноября 1949-го. НА РБ Ф. 291 Оп. 30 Д. 8 С. 239-240.
В приведенном представлении прокуратуры неправильно указано отчество Хоменко. Что ж, бывает, описка… Поэтому для сомневающихся прикладываем документ о назначении Якова Авдеевича на пост председателя Ерлыковского сельсовета. Позднее он стал Миякинским.
После тюрьмы Хоменко повторно назначили председателем того же сельсовета в 1952 году, а в 1955-м снова приняли кандидатом в члены КПСС. В 1960-е Яков Авдеевич несколько раз получал партийные выговора в свою учетную карточку за разные прегрешения. Удивительно, но при этом райком всегда считал его ценным кадром.
Любые вопросы по поводу моральных качеств бывшего уголовника Хоменко отпадают после прочтения архивных бумаг. Более подходящей кандидатуры из «простого народа», Галиуллин с Газизовым и найти не могли во всём районе.
Угрожал без свидетелей
Мидхат Закирович Шакиров не любил оставлять след в «нехороших» бумагах. Даже письма в ЦК по «делу Сафронова», которые должен был подписывать непременно сам, он, уходя от ответственности и в нарушении партийной инструкции, заставлял «подмахивать» подчиненных, а указания о незаконных действиях давал устно, что и подтвердил на VI пленуме зав. сектором ЦК КПСС Алексей Балагуров и другие выступавшие. Стенограммы июньских пленумов зафиксировали перепалку между Шакировым и подставленными им сотрудниками обкома по этому поводу.
Но следы интереса «бабая» к делам в Мияках все же нашлись в материалах заседания бюро обкома 7 апреля 1987 года – за месяц до принятия решения Миякинским райисполкомом. Тогда Ядкару Газизову, видимо, и было поручено уничтожить уникальный Аксаковский храм, а Галиуллин «откосил» от участия в заседании.
— Кима Нигмаевича в зале я не видела, хотя именно он откомандировал меня в Уфу, — вспоминает Розалия Ахунова, работавшая председателем Качегановского сельсовета, отчет которой «как коммуниста», вдруг, решили заслушать на бюро обкома, минуя райком партии и президиум Верховного совета БАССР.
Осторожен был Галиуллин, лишний раз «не светился»…
— Своеобразно проходили заседания бюро обкома, — вспоминал уже в 2008-м собкор «Советской России» Марган Мерзабеков. — На них происходило не коллективное обсуждение вопросов, а скорее велись диалоги между первым лицом и отчитывающимися. Остальные десять членов бюро в основном отмалчивались.
— Претензий ко мне не было высказано, — продолжает Розалия Шамилевна. – Колхоз, который находился на территории сельсовета, имел хорошие показатели. И по другим вопросам замечаний не было. Правда, я за себя постоять всегда могла и самого Шакирова тогда не испугалась.
Действительно, самое существенное замечание в документах бюро обкома: «Тов. Ахунова, педагог по образованию, редко бывает в школах».
Но отчет молодого председателя сельсовета был лишь формальным пунктом повестки дня. Газизов на этом бюро, уже после того, как Розалия Ахунова вместе с другими людьми вышла, получил партийное взыскание в виде строгого предупреждения, о чем, для его острастки, написали в башкирских газетах.
И Марган Мерзабеков вспоминал позднее, что после формального завершения бюро обкома, когда журналисты и приглашенные покидали зал, там рассматривались прочие — не афишируемые вопросы и, что угрожал «бабай» обычно наедине. Робкие сразу бросались выполнять любые поручения, а тех, кто не шел против совести, в лучшем случае выгоняли с работы. Не каждому хватало мужества устоять.
В чем конкретно заключалась «бесконтрольность» и «слабое руководство» Ядкар Хайдарович пояснить нам отказался.
«Метастазы» режима «товарища» Шакирова
Мидхату Закировичу в апреле 1987-го уже нечего было терять. Он знал о предстоящей публикации разгромной статьи Владимира Прокушева «Преследование прекратить…», санкционированной вторым человеком в партии Егором Лигачевым. Но даже после выхода материала в «Правде» 6 мая 1987 года, и приезда вскоре комиссии ЦК КПСС в Уфу, когда для Шакирова включился обратный отсчет времени, он не остановился, и 12 мая Миякинский райисполком документально оформил варварское решение.
Будущий первый секретарь обкома Равмер Хабибуллин, как человек новый, не мог начать свою службу взрывной «акцией».
3 июня Шакиров подал в ЦК заявление об отставке, а окончательно уволен VII пленумом обкома 23 числа. Но Галиуллин с Газизовым успели довести дело до «контрольной даты» и взорвали храм, хотя вполне могли заволокитить его на период смены власти в Башкирии и прояснение ситуации. Но видимо гарантии «бабая», данные им Галиуллину, перевесили все его сомнения.
— Церковь они успели взорвать в последние дни нахождения Шакирова у власти, — подтверждает Минигарай Садыков.
По закону обязан был остановить уничтожение Аксаковского храма и уполномоченный совета по делам религий Анвар Муратшин, формально подчиненный Москве, но не шевельнул даже пальцем. Дело в том, что зарплату уполномоченный, имевший статус республиканского министра, получал в кассе «Белого дома», который обеспечивал Анвара Нурмухаметовича прочими номенклатурными благами.
Несмотря на формальный уход на пенсию Шакирова, его клан сохранил влияние в высших эшелонах власти республики. «Теневым кабинетом» назвал этих людей секретарь обкома Геннадий Никитин. Они быстро опутали паутиной лести Равмера Хабибуллина, предопределив скорый крах его карьеры.
— Такие чувствуют негласную опеку и покровительство своего «духовного наставника», бывшего первого секретаря обкома партии, – констатировала 18 октября 1988 года «Правда», а местная пресса назвала сохранившиеся пережитки режима «товарища» Шакирова «метастазами».
Второго января 1992 года Муртаза Рахимов своим указом отправил Галиуллина на пенсию.
Непременно русские
Ядкар Газизов и Сагида Макаева сейчас на пенсии, а формальных инициаторов взрыва — Михаила Смирнова и Якова Хоменко уже нет в живых. В Мияках нам говорили, что они многое пересмотрели в последние годы своей жизни, что не удивительно: эти «местные жители» осознали, что Галиуллин с Газизовым в 1987 году их просто использовали и подставили.
Общаясь с миякинцами, мы убедились, что подавляющее большинство из них, независимо от национальной и конфессиональной принадлежности, возмущается варварским уничтожением Аксаковской церкви. Те немногие, кто имел, хотя бы косвенное отношение к взрыву храма, старались избегать разговора на эту тему или пытались уверять нас, что взрыв был инициативой самих русских жителей Ерлыково: «Русские сами и взорвали церковь».
Действительно, для Шакирова, Галиуллина и Газизова было очень важно, чтобы формальными инициаторами выглядели непременно русские. Так им и удалось провернуть дело.
Но архивные документы и очевидцы позволили выявить реальных инициаторов и организаторов взрыва, как и распределение ролей между ними.
Каждому человеку хотя бы раз в жизни приходится делать выбор
В момент взрыва церковь в Ерлыково не рассыпалась на кирпичи, как предполагалось, а вдруг вся целиком приподнялась ввысь, не на шутку перепугав взрывников.
— Рухнув на землю, храм развалился на огромные глыбы, — рассказывает Вера Перепелица. – Церковь мы восстанавливали в 2000-е и нам помогали все — и мусульмане, и православные, и обычные люди и сотрудники районной администрации во главе с Хабиром Мусиным и его братом Хайдаром Халяфовичем. Уцелевшие к тому времени обломки оттащили в сторону — понимали, что выбрасывать их нельзя.
Полностью сохранился фундамент старой церкви, на части которого возведено нынешнее здание.
— Храм в Ерлыково возрождали всем миром, — вспоминал Хайдар Мусин, возглавлявший в период восстановления церкви совхоз «Карановский». – Совхоз выделял транспорт и стройматериалы. А я с детства восхищался величественной старинной постройкой. Какая там прочная кладка была! До сих пор не понимаю, зачем нужно было взрывать такую уникальную церковь?
— С молодых лет мне довелось ездить на работу мимо Покровской церкви, и всегда она меня покоряла своей красотой, — продолжает его брат Хабир Халяфович. – Когда трудился главой администрации, ко мне обратилась Вера Ивановна и я, конечно, не мог ей отказать. Храм восстанавливали с нуля, а некоторые сложные вопросы пришлось решать в Уфе, но общими усилиями все трудности преодолели, церковь в Ерлыково построили на том же самом месте. Она, правда, меньше прежней, но, по-моему, получилась не просто красивая, а какая-то нарядная.
Местный архитектор соорудил альпийскую горку, появилась симпатичная ограда, посадили пушистые елочки, а потом, вдруг, проросли вязы и скоро, как и двести лет назад в аксаковские времена, раскидистые кроны этих деревьев будут украшать территорию храма.
Примечательно, что оба брата Мусиных подчеркивали подвижнические труды в возрождении Покровской церкви Веры Перепелицы.
— Нам в свое время предлагали перестроить Покровскую церковь под магазин, но посовещавшись с ныне покойным председателем правления райпо Анваром Сафиуллиным, мы решительно отклонили это сомнительное предложение, — вспоминает Минигарай Садыков.
— Действительно, Минигарай Шангареевич человек твердый и принципиальный, на сделку с совестью никогда не пойдет, — подтвердили нам бывшие работники «Миякимолзавода», руководителем которого много лет успешно трудился бывший председатель сельсовета.
А когда мы разговаривали с ныне покойным Хабиром Мусиным, то свой разговор экс-глава района, отдавший ему почти всю трудовую жизнь, окончил словами: «В жизни почему-то всегда так получается – одни разрушают храмы, а другим потом приходится их возрождать».
Сложно к этому что-то добавить. Каждому человеку хотя бы раз в жизни приходиться делать выбор. А какой он – дело его совести.
Александр КОСТИЦЫН
Евгений КОСТИЦЫН
Выражаем благодарность Марату Гималетдинову и Вере Микрюковой за оказанную помощь