Варварское уничтожение старинной Троицкой церкви в Уфе 3-5 июня 1956 года наделало много шума не только в Башкирии, но и по всей стране. Среди виднейших деятелей науки и культуры СССР ширилось негодование взрывом уникального храма начала XVII века. О роли, которую сыграли в проведении этой «акции» первый секретарь Башкирского обкома Семен Игнатьев и председатель уфимского горисполкома Илья Бабуркин мы уже писали. Но была ещё одна колоритная персона событий начала июня 1956-го, которая оказалась незаслуженно забыта. Речь идет о первом заместителе Бабуркина — Алексее Феклине. О нем наш рассказ.
Чем хуже чиновник, тем лучше
Между тем, Алексей Аникеевич Феклин был назван историком и краеведом Петром Ищериковым, много лет боровшимся за сохранение храма, в числе «конкретных и главных виновников уничтожения памятника».
— Следует заклеймить и подлое, преступное деяние наших «отцов города», плохо созидающих новое, зато лихо умеющих действовать взрывчаткой при разрушении старины, созданной в древности руками народа и гениальными зодчими, — читаем в письме Ищерикова первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву от 10 июня 1956 года.
Петр Федорович был хорошо известен среди специалистов и общественности СССР и сумел донести до них информацию о драматических событиях в Уфе.
Первый секретарь Башкирского обкома Семен Игнатьев до своего «второго пришествия» в Уфу, был министром МГБ СССР, участвовал в фабрикации «дела врачей» и боролся с космополитами. После смерти Сталина только благодаря Маленкову остался в живых и с декабря 1953 года отсиживался в Уфе, надеясь вернуться на союзный уровень.
В середине пятидесятых начались хрущевские гонения на церковь, и опытный аппаратчик Игнатьев, чутко уловив конъюнктуру, задумал взорвать уникальную Троицкую церковь. А потом здесь же вместе с Хрущевым под объективами фото и кинокамер заложить Монумент дружбы, что должно было стать по его сценарию апофеозом юбилейных торжеств в честь 400-летия вхождения Башкирии в состав Русского государства и означало бы, по задумке Семена Денисовича, его полную реабилитацию.
Бывших сотрудников спецслужб, как известно, не бывает и поэтому уничтожение храма Игнатьев разработал как спецоперацию, после которой ставшие ненужными фигуры без сожаления были сброшены им с шахматной доски.
Формально храм взрывали городские власти, которых Игнатьев и сделал крайними. При этом «взрывники» должны были быть непременно русскими, чтобы никто не мог упрекнуть украинца Семена Игнатьева в русофобии. При этом, деловые качества «одноразовых» чиновников значения для него не имели. Наоборот, чем больше недостатков и ошибок у них окажется, тем легче от них можно будет потом избавится.
Как только Бабуркин и Феклин выполнили поставленную им задачу, то сразу стали не нужны Семену Денисовичу.
Первой «жертвой» оказался Алексей Феклин, причину, для увольнения которого, и искать не пришлось. Дело в том, что Алексей Аникеевич отличался грубостью и откровенным хамством по отношению к людям, что обычно свойственно не далеким персонам.
Уроженец Царицына, тогдашнего Сталинграда, объявился в Уфе после войны, во время которой служил в железнодорожных войсках.
Основной обязанностью на военной службе старшего инспектора отдела кадров Феклина была мобилизация местного населения на очистку и ремонт железнодорожных путей в прифронтовой зоне. Какими методами это делалось в военное время объяснять не нужно. Но и после окончания Великой Отечественной Алексей Аникеевич перенес карательные методы на окружавших его людей, не понимая, что время уже изменилось.
Правда, поначалу его карьера шла в рост. Начал Феклин главным инженером Уфимской железной дороги в конце 1940-х, а в апреле 1951-го стал председателем Молотовского райисполкома. В декабре 1952 года избран первым секретарем Дёмского райкома КПСС.
Причем из документов Башкирского обкома четко видно, что его за собой всегда «тащил» Илья Бабуркин, который обычно был на ступеньку выше Феклина на карьерной лестнице.
31 марта 1954 года Алексей Аникеевич становиться первым заместителем председателя Уфимского горисполкома, в отсутствие которого исполнял обязанности главы города.
10 октября того же года избран членом бюро Уфимского горкома партии.
А ещё в феврале 1953-го Феклина избрали в горсовет Уфы.
Уфимский «Держиморда»
Внешне, повторимся, карьера чиновника складывалась гладко. Но в материалах Башкирского обкома мы нашли постановление его секретариата от 14 января 1955 года «О неправильном отношении работников исполкома Уфимского горсовета к рассмотрению писем и заявлений трудящихся», в котором говорится о волоките, формализме, медлительности и прочих недостатках при рассмотрении обращений ответственными работниками исполкома и «лично т. Феклиным».
В документе с грифом «строго секретно» указаны конкретные фамилии людей, которые жаловались на городских начальников. Похожие претензии, в том числе на грубость Феклина, мы нашли и в документах Уфимского горкома партии. То есть компромат на Алексея Аникеевича копился давно и когда чиновника понадобилось убрать, материал был без труда извлечен. Даже придумывать специально ничего не потребовалось.
Уже 14 июня 1956 года, то есть всего через неделю после взрыва храма, бюро Уфимского горкома рассмотрело вопрос «О тов. Феклине – зам. председателя горисполкома». Суть дела состояла в том, что в декабре 1955 года уфимский рабочий Хамидуллин, имевший на своем иждивении 5 человек и проживавшей на частной квартире, пришел к Феклину на прием и попросил выделить ему участок земли под жилищное строительство. «Однако т. Феклин при имеющейся возможности отказал ему в этом».
26 января 1956 года Хамидуллин снова обратился к Феклину, «высказал свои обиды, затем заявил, что владелец земельного участка по улице Иглинская 52 Давыдов не застроил участок и согласен передать ему». Но первый зампред снова отказал.
Тогда проситель в возбужденном состоянии наговорил чиновнику резкостей «в происходящем распределении земельных участков в городе».
В отместку «товарищ» Феклин уже на следующий день «накатал» официальное письмо заместителю прокурора БАССР Зайнетдинову с требованием привлечь Хамидуллина к уголовной ответственности за оскорбление своей личности «как представителя власти при исполнении служебных обязанностей». А земельный участок у Давыдова Феклин отобрал и передал знакомому главбуху дома агронома.
Дальше последовали возбуждение уголовного дела в отношении строптивого рабочего, неправый суд и Хамидуллина приговорили к штрафу в 200 рублей. 5 мая Верховный суд БАССР утвердил приговор, а 12 числа того же месяца Феклин, растоптав человека, распорядился, наконец, выделить Хамидуллину земельный участок.
Этот факт и был использован для увольнения Феклина с должности. Попутно получили партийные взыскания несколько судей и прокуроров.
Феклину также объявили строгий партийный выговор. 31 июля 1956 года бюро обкома утвердило решение о снятии Алексея Аникеевича с поста первого заместителя Уфимского горисполкома, и вскоре отставленный чинуша покинул наш город, направившись в родной Сталинград.
Со стороны может показаться, что справедливость восторжествовала, а наказание Феклин и высокопоставленные правоохранители понесли заслуженное. Правда, чтение партийных документов оставляет твердое ощущение показательной порки, поскольку за гораздо более серьезные проступки чиновников в Уфе наказывали в то время намного мягче или вообще спускали дело на тормозах.
Любопытно, что следующим пунктом повестки заседания бюро Башкирского обкома КПСС в тот же день 31 июля 1956 года Семен Игнатьев освободил от должности председателя Уфимского горисполкома Илью Бабуркина. Долго искать причину для этого тоже не пришлось, поскольку к главе города всего через три недели после взрыва возникли серьезные претензии правительства РСФСР по линии ЖКХ.
И получилось, что непосредственные организаторы и формальные виновники грязной акции по уничтожению православной святыни были без труда отправлены Игнатьевым в политическое небытие, а Феклина вообще «слили» из региона.
Так матерый аппаратчик ловко избавился от людей, которых использовал для своей неприглядной цели. Правда, взрыв храма Игнатьеву не помог, поскольку Хрущев в Уфу на юбилейные торжества не приехал. Никита Сергеевич простаком не был и прекрасно понял уловку Семена Денисовича с уничтожением храма и предстоящей шумихой при закладке Монумента дружбы. Протесты научной и культурной общественности СССР тоже сыграли свою роль.
Уполномоченный совета по делам РПЦ в Башкирии Михайлов в секретной записке от 23 октября 1956 года докладывал Игнатьеву, что среди жителей Уфы ходят разговоры о том, что Илья Бабуркин и его зам «были сняты с работы за перегибы связанные с разрушением Смоленского собора», а «отдельные лица из мракобествующих изуверов требовали от духовенства предания их «анафеме».
Как мы видим, наши граждане прекрасно разобрались с подоплекой увольнения этих городских руководителей.
Свой жизненный путь Алексей Аникеевич закончил, видимо, в родном городе. Во всяком случае мы обнаружили сведения о награждении жителя Волгограда Феклина Алексея Аникеевича юбилейной наградой в 1985 году.
Мы долго не могли найти фотографию этого персонажа. Ни в наших местных СМИ, ни на сайтах Волгоградской области её не оказалось. И даже в музее Башкирского региона Куйбышевской железной дороги нам ничем не смогли помочь с поиском фотографии своего бывшего главного инженера.
Фото этого субъекта с большим трудом после нескольких лет поисков нам удалось обнаружить в Национальном архиве Республики Башкортостан.
Александр КОСТИЦЫН
Евгений КОСТИЦЫН