После скандальной отставки в июне 1987 года первого секретаря башкирского обкома КПСС Мидхата Шакирова и падения его режима, стали всплывать многочисленные факты злоупотреблений «бабая» и его подчиненных. Так жители Калтасов рассказали нам, как в середине восьмидесятых годов прошлого века в этом районе республики «товарищем» Шакировым и его подручными были развязаны самые настоящие репрессии против местных руководителей, замордовав их проверками, судебным и уголовным преследованием, под пресс которых попали практически все председатели колхозов и главбухи сельхозпредприятий.
Механизм фабрикации уголовных дел был отлажен до автоматизма
Полные данные о числе пострадавших от произвола шакировских подручных не опубликованы до сих пор, хотя только за 1987 год, по сообщению прокурора республики Владимира Кравцева, было реабилитировано 88 граждан. Плюс как минимум 53 жертвы в 1986-м, нашедшие правду только в прокуратуре РСФСР и СССР, ещё до смены руководства республиканского надзорного ведомства и последовавшей там основательной «чистки». В 1989 году центральная пресса сообщила, что «количество отмененных прокуратурой СССР и РСФСР уголовных дел, как необоснованных – более 200 по нашей республике».
Поэтому можно согласиться со сделанным тогда московскими газетами выводом, что «в республике в миниатюре повторился 1937 год».
Механизм фабрикации уголовных и гражданских дел против партийных и хозяйственных руководителей в Башкирской АССР к излету карьеры Шакирова был отлажен до автоматизма. Стоило какому-нибудь человеку занять принципиальную позицию, не понравившееся первому секретарю, как по его команде в дело вступали комитет народного контроля и комиссия партийного контроля, которые кидались искать реальные или мнимые прегрешения.
Бюро башкирского обкома партии в середине 1980-х Мидхат Закирович превратил из коллективного органа партийного руководства в сугубо карательный.
— Нет в нем представителей профсоюзов, комсомола, а говорим о человеческом факторе, — признавался на VI пленуме секретарь обкома по идеологии Тагир Ахунзянов. — Зато есть КГБ, КНК, КПК – три контролирующих органа.
Проверяющие находили нужные им и, как правило, не существовавшие в реальности приписки и нарушения. Затем дело передавалось в правоохранительные органы, ну а дальше очередной руководитель отправлялся под суд. Правоохранители знали, кто входит в бюро обкома и расценивали передаваемый им компромат как команду сверху. Поэтому «лишних» вопросов у них не возникало.
Так, жители Калтасинского района поведали нам, как в конце 1980-х годов были развязаны самые настоящие репрессии против местных руководителей, председателей колхозов и главбухов сельхозпредприятий.
Калтасинский район при Шакирове стал районом-изгоем
На северо-западе Башкирии находится Калтасинский район — край болот и скудных земель. Калтасинцы всегда непросто зарабатывали свой хлеб, хотя и трудились не покладая рук. Но к середине 1980-х неожиданно для себя обитатели этого сурового края вдруг стали жителями района-изгоя, который попал в число нелюбимых первого секретаря башкирского обкома КПСС Мидхата Шакирова. По словам тех, кто работал с главным начальником Башкирии тех лет, у Мидхата Закировича районы республики делились на любимые и не очень. Если первым, а к ним относился, в первую очередь, Илишевский, во главе с Толгатом Рахмановым и располагавшимся на тучных черноземах, давали заниженные планы, осыпали наградами, прославляли в газетах и на телевидении, то Аскинский, Зилаирский, Нуримановский и несколько других находились в опале.
Но особую неприязнь у бабая вызывал Калтасинский, возможно потому, что населен был, в основном, марийцами и удмуртами.
До 1984 года более двадцати лет «смотрящим» Мидхата Закировича за нелюбимыми им марийцами и удмуртами, которых там держали в «черном теле», был Ким Галиуллин.
За это Ким Нигмаевич четыре созыва заседал депутатом в Верховном совете БАССР, дважды ездил в Москву делегатом на партийные съезды, получал из республиканской разнарядки ордена и медали, хотя Калтасинский район никогда не числился у Шакирова в передовиках.
Но в 1984-м Мидхат Закирович отправил Галиуллина из Калтасов в Мияки — подальше от нарастающей в районе волны скандалов, судов и уголовных дел.
А в 1986 году из Краснокамского района перевели в Калтасинский Радика Гаянова. Дело в том, что в ещё в 1983-м шакировские подручные начали раскручивать позорное «калтасинское дело» и Галиуллина нужно было выводить из-под удара. Тогда волюнтаристским решением башкирского обкома хозяйства района должны были увеличить поголовье крупного рогатого скота, а купить молодняк быстро можно было только у населения. Закупочная цена у «Заготконторы» была 2 рубля 30 копеек за килограмм живого веса. Поэтому, чтобы справится с «вышестоящим указанием», правление колхоза «Советская армия» решило закупать скот по 2,50, правда, только у своих работников. То есть дороже всего на 20 копеек.
— Это Ким Нигмаевич заставил нас закупать скот по «рекомендациям» Калтасинского бюро райкома, которые не выполнить было нельзя – сразу слетишь с должности, — эмоционально вспоминает один из тех незаконно репрессированных и впоследствии реабилитированных Радис Шагалиев. – А прокуратура потом завела на нас уголовные дела, поскольку, мол, партийные рекомендации силу закона не имеют.
Но Галиуллин заступаться за людей не стал и вышел сухим из воды, перебравшись благодаря Шакирову в Миякинский район.
— Предпоследнего предшественника из Калтасинского болота, которое образовалось благодаря его долголетней работе в этом районе, по горизонтали отпустили, как щуку, в миякинские водоемы, – читаем в стенограмме VII пленума обкома 23 июня 1987 года образное выступление первого секретаря Калтасинского райкома Радика Гаянова, в котором он «помянул» Галиуллина. – Надо было заблаговременно спасать своего человека, близкого кое-кому из руководства областного комитета партии.
Ким Нигмаевич находившийся тогда в зале заседаний как член обкома, свое нелестное сравнение со щукой в присутствии высокого московского начальства, благоразумно, «проглотил».
Из 14 председателей колхозов в Калтасинском районе под суд отправили 12
Радик Магданович оказался толковым специалистом и талантливым организатором. Он энергично взялся за дело. Но смена руководства не повлияла на неприязненное отношение Мидхата Закировича к калтасинцам. Да так, что к моменту снятия «бабая» со своей должности в июне 1987 года, из 14 председателей колхозов в Калтасинском районе под судом оказались 12, из которых осудить гражданским судом успели девять. А на двух строптивых, категорически отказавшихся признавать себя виновными и возмещать мнимый ущерб — Рашида Аюпова, возглавлявшего колхоз «Родина» и Радиса Шагалиева из колхоза «Советская армия», и вовсе завели уголовные дела.
— Мы с Рашидом Фазылрахмановичем решили идти до конца потому, как ни копейки ни у кого не украли, — с волнением вспоминает тот беспредел Радис Лутфиевич. – Пусть тюрьма, но совестью своей не поступимся. Также решил поступить и мой главбух Зуфар Шайхинуров, как и я, ставший фигурантом уголовного дела. И в этом нас поддержал Гаянов.
Те несчастные 20 копеек и поставили в вину Шагалиеву с Шайхинуровым, обвинив их в разбазаривании колхозных денег. Похожие истории случились и в других хозяйствах района.
— Четыре года «трясли» нас проверяющие, — рассказывает бывший глава колхоза «Советская армия». – А сколько раз вместе со всем коллективом бухгалтерии я ездил в районную прокуратуру, привозя кипы всевозможных документов! На нашу защиту встали и депутаты Калмиябашевского сельсовета, отказавшие 7 декабря 1985 года прокуратуре в даче согласия на привлечение нас к уголовной ответственности. Они-то знали, что ничего к нашим рукам «не прилипло». В деревне ведь от людей ничего не скроешь, все как на ладони.
Правда, через полгода 27 июня 1986 года по представлению уже покойного(!) к тому времени прокурора республики Ивана Филатова, на которого Шакиров потом «вешал всех собак», президиум Верховного совета БАССР в лице Файзуллы Султанова дал нужную шакировским подручным санкцию.
Но время уже неумолимо играло против них, да и фигуранты уголовных дел оказались не робкого десятка.
«Куда деньги спрятал»?
В колхозе «Родина» закупочная цена за молодняк была на 10 копеек ниже, чем в «Советской армии» — 2 рубля 40 копеек. Правда, скот покупали у всех желающих.
– Куда деньги спрятал, где зарыл, говори! — всё время допытывался от меня следователь Башпрокуратуры по фамилии Исламов, — вспоминает бывший председатель этого хозяйства Рашид Аюпов.
Видимо «гражданин следователь» пытался найти то, что потом в «лихие девяностые» назвали «откатом».
– Век и его и эту фамилию не забуду! – продолжает Рашид Фазылрахманович. — Бухгалтерию за четыре года всю перерыли, много раз меня допрашивали, а какое на бухгалтеров оказывали давление и передать невозможно! Ничего не нашли, ведь я не украл ни копейки. Обидней всего, что меня преследовали за то, что колхоз, а значит и государство, в конечном итоге неплохо заработали на этой «нестандартной» скупке скота.
На VII пленуме башкирского обкома партии 23 июня 1987 года первый секретарь Калтасинского райкома проинформировал представителей ЦК КПСС, что председатели колхозов в его районе почти поголовно осуждены и попросил нового прокурора республики Владимира Кравцева объективного пересмотра дел хозяйственных руководителей и прекращения их незаконного преследования, «чтобы район вовсе не лишился кадров».
Дело в том, что в советское время руководитель, получивший судимость, исключался из партии и не мог больше занимать мало-мальски руководящую должность. Кроме того, исключенный из партии человек получал клеймо на всю оставшуюся жизнь. Но многие, чтобы не оказаться за решеткой, и оставить своих детей сиротами при живом родителе, шли на это и принимали на себя несуществующие прегрешения (что-то вроде нынешней «сделки с правосудием) и возмещали то, в чем не были виноваты.
Таким способом, по словам свидетелей того времени, подручные Мидхата Закировича запугивали хозяйственных и партийных руководителей Башкирской АССР.
— Выявлены факты попрания гражданских прав, причем они связывались напрямую с деятельностью бюро обкома партии, первого секретаря обкома», — отметил VI пленуме обкома КПСС 9 июня 1987 года, зам. завотделом ЦК КПСС Константин Могильниченко.
«О марийцах, удмуртах, калтасинцах особо не беспокоились»
Между тем, как следует из данных историко-краеведческого музея Калтасинского района, с 1965 по 1985 год его труженики сумели удвоить производства зерна, а урожайность выросла более чем в два раза — с 8,5 до 18,8 центнеров с гектара.
— Резко удалось нарастить поголовье скота, сдачу мяса государству, успешно выводились и районировались дефицитные сорта растений, — с гордостью рассказывал нам несколько лет назад о достижения своих земляков директор Калтасинского историко-краеведческого музея Роберт Шакиртов.
И это в болотистом крае с бедными почвами, неразвитой сетью дорог и откровенной обструкцией со стороны шакировского обкома!
В то же время, как рассказал представителям ЦК и участникам исторического пленума Радик Гаянов, на его вопрос, почему на все 14 колхозов его района всего один детсад, а на весь район лишь пять типовых школ, он услышал от зав. отделом науки и учебных заведений обкома Ахмера Азнабаева равнодушный ответ: «О марийцах, удмуртах, калтасинцах особо не беспокоились».
Ахмер Мухаметдинович, находившийся в зале заседаний, не нашел, что возразить и тоже благоразумно промолчал в присутствии высокого московского начальства. Между тем, Калтасинский район помимо сельскохозяйственной продукции давал стране ещё пять миллионов тонн нефти, и это при том, что в отличие от других нефтеносных районов, добытчики «черного золота» не вкладывали в его развитие ни рубля.
Даже обычную в то время шефскую помощь по уборке картошки толком не оказывали, а извлечение нефти происходило, по словам Радика Магдановича, «за счет разрушительного использования водоемов, земель и трудовых ресурсов».
Ещё до скандальных июньских пленумов 1987-го, разобравшись с ситуацией и поняв, что руководителей сельхозпредприятий репрессировали незаконно, секретарь райкома успел обратиться к двум зав. отделами Башкирского обкома КПСС, а потом, не найдя у них поддержки, дошел до второго секретаря Владимира Воюшина с просьбой объективного и справедливого разбирательства.
Но в ответ услышал: «Не вмешивайся, мы тебя самого строго накажем». Дело было вовсе не в принципиальности Владимира Леонидовича, а его паническом страхе перед Шакировым.
— Товарищ Воюшин слова не может сказать «первому», — констатировал на VI пленуме 9 июня 1987 года первый секретарь уфимского райкома Анатолий Локотченко. Большинства калтасинских председателей, попавших под каток репрессий, сейчас, к сожалению, уже нет в живых. Стресс, как известно, здоровья не добавляет. А осуждение — сильнейший психологический удар для любого человека, особенно если он не чувствует за собой никакой вины.
— И меня «трясли» проверяющие по поводу контрактации скота, — вспоминает шакировские времена бывший председатель колхоза «Красная звезда» Калтасинского района Анатолий Сократов. — Но до суда, правда, дело не успело дойти.
Откровенно повезло тогда уважаемому председателю сельхозпредприятия.
— Начиная работать, я сразу столкнулся со сплошными проверками, — читаем в стенограмме пленума эмоциональное выступление Радика Гаянова. – Представители всех инстанций Советского Союза были в этом районе.
Ещё до разоблачительных пленумов Башкирского обкома, в апреле 1986 года признали, что по строительству жилья, детских садов, школ и прочей социальной инфраструктуры Калтасинский район отстает как от республиканских показателей, так и от своих соседей. Произошло это не потому, что в Калтасах живут тунеядцы и бездельники, а потому, что из района выжимали все соки, перегружая планами, ничего не давая взамен, да ещё отправляя строптивых под суд. А районам-любимчикам передавали то, что предназначалось другим.
— От симпатий большого начальства получают их руководители депутатские мандаты и награды, чтобы потом добывать нефондовые материалы, а это ведет к неравномерному развитию, — с болью и возмущением говорил Радик Магданович на пленуме обкома.
Отделались легким испугом
В отношении тех, кто, не сломался, даже оказавшись на тюремных нарах, и пытался сохранить свое человеческое достоинство, продолжал бороться с произволом, применяли прессинг уже за решеткой.
— Вскрытые в ходе проведенной проверки факты показали, что в следственном изоляторе и местах заключения допускаются вопиющие действия против людей, находящихся под следствием или в заключении, – с возмущением отметил на пленуме председатель Совета министров БАССР Марат Миргазямов. — Поэтому товарищ Рыленко, как министр и член обкома партии должен понести персональную партийную ответственность за беззаконие, допускаемое в исправительных учреждениях.
Перед VI пленумом на бюро обкома присутствующие прослушали пленку с рассказом Татьяны Дорохиной о бесчеловечном прессинге, которому подверглась она и Леонид Сафронов.
Для большинства членов обкома партии жуткими и нереальными показались услышанные подробности о «карцерах-клетках», садистах-тюремщиках и прочих атрибутах уголовно-исполнительной системы в БАССР, входившей тогда в структуру МВД.
Но Рыленко отделался, как известно, снятием с должности, лишением звания «Заслуженный юрист Башкирской АССР» и выговором по партийной линии. Хотя, судя по стенограммам, которые зафиксировали выступление министра и, особенно, по его репликам из зала, никто так не нервничал на тех июньских пленумах, как Владимир Данилович.
И было из-за чего: начиная с андроповского правления, в СССР не прекращалась «чистка» органов внутренних дел. Дело для него могло закончиться тоже плохо.
На VI пленуме 9 июня 1987 года второго секретаря обкома Владимира Воюшина, угрожавшего Гаянову расправой, обвинили в беспринципности, но серьезного наказания ему тоже удалось избежать. Он упросил ЦК направить его на другую работу подальше от Башкирии. И вскоре после отставки уже на VIII пленуме обкома 28 июля 1987 года «в связи с переходом на другую работу» Владимир Леонидович благополучно переместился на непыльную должность советника Госагропрома СССР в Монголии, откуда вернулся в Москву в 1991-м, когда ему ничего по партийной линии не угрожало.
Умел товарищ Воюшин острые углы обходить, начальство ублажать и ответственности избегать, как Анастас Микоян, который, помните, в старом анекдоте умудрялся проскакивать сухим «между струйками во время ливня».
Правда в январе 1988 года Владимиру Леонидовичу пришлось добровольно уйти из депутатов Верховного Совета РСФСР. Видимо он получил такое предложения, от которых не силах был отказаться.
В 1988 году равнодушный к нуждам марийских и удмуртских ребятишек зав. отделом, а по совместительству ещё и специалист по «обособленным второстепенным членам предложения», Ахмер Азнабаев тихо ушел со своего поста в обкоме партии доцентом в пединститут. Благо у него была ученая степень.
Любопытно, что отдел науки и учебных заведений обкома состоял при Шакирове из одних гуманитариев. И это в регионе с мощной промышленностью, крупным сельским хозяйством, известными математическими, химическими, медицинскими и прочими научными школами!
В прессе того времени о реальных причинах увольнения Ахмера Мухаметдиновича не сообщали, но позднее стало известно, что в Башкирию перед этим приезжала комиссия ЦК, изучавшая положение дел в межнациональных отношениях. Ревизоры, в частности, выявили интенсивное сужение сферы применения татарского языка и замещение его башкирским даже в районах компактного проживания татар. Откровенно игнорировались интересы марийцев, чувашей, удмуртов, мордвы и народов других национальностей. Комплекс претензий привел высокопоставленного чиновника к отставке.
Уже в 1990 году в газете Башкирского народного центра «Урал» — «Замандаш» осмелевший Ахмер Мухаметдинович целой серией статей оправдывал закрытие татарских школ в республике. Фальшивым интернационалистом оказался «товарищ» Азнабаев.
Поэтому марийские и удмуртские дети в Калтасах были ему «по барабану».
Ким Галиуллин в 1987 году «отличился» ещё раз, незаконно взорвал уникальную Аксаковскую церковь в селе Ерлыково Миякинского района. Причем, о готовящемся взрыве не поставили в известность даже правительство Башкирии.
Несколько лет назад мы пытались получить у «взрывника» комментарий. Но семья Кима Нигмаевича категорически отказалась от общения с прессой.
Страх не прошел бесследно
Всего три года проработал Радик Гаянов на Калтасинской земле, но оставил там о себе добрый след. На селе люди особенно отзывчивы и долго помнят добро. О нем написано в книгах, не забывает бывшего первого секретаря и районная пресса. Правда его фотографии мы не нашли в интернете. Первый секретарь Калтасинского райкома был человек скромный и не любил рисоваться перед камерами.
Фото Гаянова, как и пострадавших председателей, дали нам в местном музее.
— Душевный и чуткий к людям, справедливый и настойчивый в достижении поставленной цели, — таким остался Радик Магданович в памяти калтасинцев.
И хотя принципиальный секретарь возглавлял район недолго, но, благодаря ему, начали решаться многие накопившиеся социальные проблемы, а самое главное, в Калтасах остановили маховик репрессий и восторжествовала справедливость, как, впрочем, изменилась ситуация и в Башкирии в целом.
Так, вскоре после исторических июньских пленумов Рашиду Аюпову, Радису Шагалееву и Зуфару Шайхинурову пришли официальные бумаги за подписью прокурора БАССР Владимира Кравцева о прекращении их уголовного преследования за отсутствием состава преступления. Начали пересматривать дела и других незаконно репрессированных.
Кроме того, в материалах заседания бюро ОК КПСС за 1988 год имеется справка, подписанная зав. отделом административных органов обкома Булатом Тлякбирдиным о привлечении к строгой дисциплинарной ответственности прокурора Калтасинского района.
— Мы Радику Магдановичу до конца жизни будем благодарны, — эмоционально говорит бывший колхозный председатель Радис Шагалиев. – Спасибо и вам, что решили рассказать правду о тех событиях. Я верил, что это когда-нибудь произойдет. То, что происходило при Шакирове не должно предаваться забвению, а нынешнему молодому поколению нужно знать об этом.
И все же общаясь с жителями Калтасинского района, у нас сложилось ощущение, что страх прошлого не прошел бесследно. Некоторые очевидцы описанных событий вспоминали те времена очень сдержано и осторожно и даже просили не называть их.
Приходится признать, что «шакировщина» не исчезла в республике окончательно. По крайней мере, в сознании части людей старшего поколения. Как будто до сих пор свербит их с того света своими грозными очами Мидхат Закирович и вот-вот последует грубый оклик: «Партбилет на стол»!
Александр КОСТИЦЫН
Евгений КОСТИЦЫН