В июне 2016 года отреставрированный и помолодевший Михайло-Архангельский храм в Бирске посетил патриарх Кирилл, где начинал в 1950-е свое духовное служение его дед Василий Степанович Гундяев. На Галкину гору, где высится церковь, в этот день было настоящее паломничество — поклониться патриарху пришли не только православные, но и мусульмане. Интересно, что в 1984 году Галкина гора стала не светлым, а драматическим воспоминанием для всех верующих и назиданием для всей республики. Партийные власти Башкирии прилагали немало усилий для борьбы с религией — об этом наш рассказ.
«Пасхальная демонстрация»
До революции в купеческом Бирске действовало несколько православных церквей и женский монастырь. Все они, за исключением Михайло-Архангельского храма на Галкиной горе к середине 1980-х были закрыты. А в 1984 году Пасха совпала с днем рождения Ленина — 22 апреля и к единственному действующему храму вечером ринулся весь город, в том числе и «атеистическая молодежь». Даже оцепление, предусмотрительно выставленное начальством на Галкиной горе, не справилось с людским напором. Партийные боссы назвали произошедшее «демонстрацией», а тех, кто в ту пасхальную ночь оказался в храме, ждала жестокая расправа.
— Дружинники с повязками на рукавах хватали молодежь, преграждая путь в церковь, где я прислуживала с 1945 года, — вспоминала очевидец тех событий, ныне покойная Прасковья Лобова, вдова погибшего в 1944-м в Белоруссии фронтовика Николая Лобова, который в 1930-е был «раскулачен» и репрессирован, но из лагеря добровольцем ушел на фронт. – Было уже темно и во мраке горкомовцы с криками «Назад!» и «Стой!» гоняли по крутому склону ребят и девушек, валили их на землю. И все же части молодежи удалось прорваться в храм.
Прасковья Викторовна до начала 90-х жила в нескольких десятках метрах от церкви в доме № 2 на площади Чапаева. Ближе к утру женщина с помощью пары табуреток помогла двум девочкам — учащимся фармучилища, перебраться через церковную ограду. Завела к себе во двор, а потом через огород и сараи вывела за оцепление на Социалистическую улицу. А дружинники караулили молодежь у храма чуть не до полудня воскресенья!
Рвавшихся в церковь будущих педагогов, медиков, фармацевтов и школьников, бирский горком ВЛКСМ назвал потом «пьяными хулиганами». Поскольку молодежи в ту апрельскую ночь пришло в храм как никогда много, то Бирском «занялись» на самом верху. Потребовалась показательная расправа. И жертву нашли, хоть она и не была напрямую связана с «пасхальной демонстрацией». Узнав о крещении секретаря комсомольской организации местного лесхоза, первый секретарь башкирского обкома КПСС Мидхат Шакиров поручил подчиненным расследовать «возмутительный факт».
— Перепуганное начальство из горкома партии говорило нам, что дело находится на личном контроле у первого секретаря обкома! – рассказывает Валентина Карасева, бывший член партбюро бирской швейной фабрики, начинавшая работать швеей, потом освобожденным секретарем комитета ВЛКСМ, а затем много лет трудившаяся инспектором отдела кадров.
Девушку-инвалида по зрению, того самого секретаря первичной комсомольской организации лесхоза, исключили из комсомола, а потом высмеяли на всю Башкирию в газете «Ленинец» в статье «Пластилиновые души»: «Не отвратительно ли, не мерзко ли бывшему комсомольскому активисту опуститься до звания «рабы божьей?».
Замордованная бывшая комсомолка работала рядовым бухгалтером в профсоюзной организации лесхоза и заступиться за неё было некому. Приехала в Бирск по распределению после окончания техникума из Оренбургской области, а, значит, как молодой специалист, не могла уволиться и уехать без отработки в течение трех лет. В противном случае прокуратура могла лишить её диплома. Было тогда такое подобие крепостного права.
После Пасхи в школах и других учебных заведениях города провели собрания, где администрация образовательных учреждений требовала от учащихся и их родителей, чтобы они не посещали церковь. Школьников запугивали «характеристиками, с которыми «даже в ПТУ не примут», а студентам угрожали распределением «в самые глухие деревни».
За несколько месяцев обшарили весь Бирск в поисках тех, кто прорывался в храм в канун дня рожденья Ильича или имел хотя бы косвенное отношение к церковным обрядам. «Трясли» даже ПТУ на улице Ленина, 5, где учились «чугунки» — так, шутя, называли будущих механизаторов сельского хозяйства.
Выявленных нарушителей устава «партследователи» от комсомола исключали из организации и объявляли выговора. Но, как назло, среди «отщепенцев», не было ни одного прогульщика или пьянчуги! Напротив, люди были все положительные, хорошо учились или ударно работали. А один из них – водитель был даже награжден знаком ЦК ВЛКСМ «Золотой колос», который вручил ему первый секретарь горкома Николай Щербаков.
Удивительно, но в том же 1984-м в Бирске и районе за хулиганство в общественных местах, драки на улицах и другие административные правонарушения из 280 дебоширов-членов ВЛКСМ привлекли к комсомольской ответственности менее половины, о чем и поведал первый секретарь обкома комсомола Сергей Епифанцев.
Правда, в Аскинском, Благовещенском, Буздякском, Краснокамском и ряде других районов даже осужденным за уголовные преступления оставили комсомольские билеты. Не исключили ни одного. А за что их исключать? Они же в церковь не ходили!
«Идеологические диверсанты»
Провалилась и попытка бирского горкома партии провести после нашумевшей Пасхи 1984 года антирелигиозный диспут на швейной фабрике, крупнейшем предприятии города, где работало тогда около 900 человек.
— От участия в нем уклонились почти все рядовые комсомольцы и коммунисты, беспартийные сотрудники и «несоюзная молодежь», несмотря на то, что в цехах предприятия по распоряжению директора Любови Гринберг отключили от сети электрооборудование и «вырубили» свет, — снова вспоминает Валентина Карасева. — Во избежание открытого конфликта с рабочими и лишней огласки, дело замяли.
В 1984 году перестройка в СССР формально ещё не началась, но люди и общество неотвратимо становились другими. Прежние методы шельмования неугодных выглядели, по меньшей мере, анахронизмом. Так, с плохо скрываемым восторгом уфимский корреспондент рассказала о «курьезе» конца 1930-х, когда «первый секретарь тогдашнего горкома ВЛКСМ Бирска месте со вторым поймали попа и насильно остригли ему волосы».
Правда, примерно в то же время в соседнем Дюртюлинском районе группа активистов во главе с сыном директора школы за отказ снять крестик задушила прямо в школе 13-летнего сына местного священника Михаила Черных – Георгия. Задушили шнурком от крестика и выдали преступление как самоубийство. Тоже «курьез»?
Со следующего 1985 года на Рождество, Пасху и другие религиозные праздники возле церкви среди ночи, стали, вдруг, располагаться какие-то странные компании, включавшие магнитофоны и транзисторы на полную громкость, устраивавшие танцы и горланившие песни. Вслед на Галкину гору подтягивались и обычные выпивохи с самогоном и кислушкой. И даже горбачевская антиалкогольная компания была им нипочем, а милиция упорно не замечала «весельчаков». Начальство спохватилось только тогда, когда ситуация на площади Чапаева стала выходить из-под контроля, став постоянным местом драк пьянчуг со всей округи.
Круги от «пасхальной» демонстрации в Бирске долго не давали покоя обкомовскому начальству, и 18 сентября 1984 года на IV пленуме обкома Мидхат Шакиров потребовал от своих подчиненных, чтобы те контролировали религиозные взгляды граждан от рождения до самой смерти «последовательно и непрерывно, на протяжении всех этапов жизненного пути человека». А 11 января 1986 года республиканская пресса вновь целенаправленно вернулась к событиям в Бирске, тужась доказать «случайный» характер произошедшего. Комсомольцев, которые «пытались совместить два образа жизни», ученые мужи от атеизма обвинили в «двурушничестве». А ведь именно таким зловещим штампом в 1937 году клеймили «врагов народа».
— В связи с приближающимся тысячелетием начала введения христианства на Руси противник пытается использовать церковный юбилей для новых идеологических диверсий, — продолжал нагнетать на XXXVIII областной партийной конференции 17 января 1986 года «товарищ» Шакиров.
В СССР уже начался постепенный пересмотр государственной политики в отношении религии, а Мидхат Закирович рассматривал православных, чуть ли соучастниками вражеских диверсий. С православием он боролся до самого последнего дня пребывания в своей должности. Хотя сам был похоронен не как атеист, а как мусульманин.
«Агент Ватикана»
Советские люди умели держать язык за зубами относительно своей религиозности. Но, то взрослые, другое дело дети…
— Известно, учащихся 3-4 классов не очень трудно вызвать на откровенный разговор, — инструктировал учителей перед августовским педсоветом со страниц «Ленинца» в 1983 году начальник партгруппы «по атеизму» Пётр Голубкин. — Учителя довольно быстро узнают, в каких семьях есть верующие.
Петр Сергеевич разработал собственную методику выявления школьников «подвергнутых религиозному влиянию» и даже защитил на эту тему диссертацию.
Какова же была цель этих подлых методов «дознания»?
А вот какая: «Внушить учащимся мысль о необходимости быть воинствующими атеистами и влиять на своих товарищей, родителей, бабушек и дедушек, если они ещё не порвали с религией». Одновременно «начинается кропотливая работа с родителями этих учащихся». Правда, для подавляющего большинства учителей республики понятие «совесть» было не пустым звуком, и они откровенно саботировали эти наставления.
Попал под атеистический каток, и наш знаменитый земляк Юрий Шевчук за песню «Наполним небо добротой», где есть строки: «Наш Бог всегда нас всех поймет/ Грехи отпустит, боль возьмет/ Вперед Христос, мы за тобой/ Наполним небо добротой». В апреле 1985 года рок-музыканта обвинили в «идеологической диверсии, направленной с Запада».
– Местные феодалы с партбилетами ещё в 1984 году меня назвали агентом Ватикана, — вспоминал в 2012 году исполнитель, которого за эту песню исключили из комсомола.
Юрий Юлианович, получив на проспекте Октября удар трубой по голове и клеймо «врага народа», вынужден был покинуть Башкирию.
Вместе с отставкой Мидхата Шакирова, как по команде прекратился антирелигиозный шабаш в республике. Когда в СССР запретили госфинансирование атеистической пропаганды, то атеисты башкирского обкома партии остались без работы и… пайков из обкомовского буфета-распределителя из икры, копченой колбасы и цейлонского чая по бросовым госценам. Отлучили от кормушки тысячи штатных атеистов рангами пониже, а бесплатно бороться с «религиозными предрассудками» никто из них не захотел.
Александр КОСТИЦЫН