секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева на февральском пленуме 1988 года
«Просвещенческий произвол»
Согласно данным официальной статистики в Башкирской АССР проживало более 100 наций и народностей. Каждый второй-третий брак в республике тогда, как, впрочем, и сейчас, был межнациональный. Каких-либо трений между обычными
людьми в повседневной жизни не возникало, что базировалось не на пустом месте. Ещё в 1913 году видный финский этнограф, профессор Уно Хольмберг, проведя несколько месяцев в полевых экспедициях на северо-западе современной Башкирии, заметил: «Здесь невозможно не удивляться, как разного рода народы проживают по соседству без признаков какой бы то ни было зависти или спорах о границах. Я видел, какое они другим оказывают гостеприимство, едят за одним столом, пьют чай из одного самовара»!
Народы Башкирии давно решили для себя национальный вопрос.
Однако, проблемы, которые исподволь зародились при Зие Нуриеве, обострились при Шакирове. Они были искусственными и возникли из-за игнорирования запросов людей и грубого администрирования в таких тонких сферах, как национальный и языковой вопросы.
Уже после отставки Мидхата Закировича в июне 1988-го в республику приезжала комиссия ЦК КПСС, что само по себе было беспрецедентно, посетившая более 30 городов и районов. Проверяющие встречались с людьми, общественниками, изучали состояние дел в межнациональных отношениях. А перед этим на февральском пленуме 1988 года второй человек в партии Егор Лигачев охарактеризовал положение у нас как «ненормальное». На совещании работников прессы в апреле того же года у секретаря ЦК Александра Яковлева ситуацию с татарским, марийским, удмуртским и другими языками вообще назвали «просвещенческим произволом».
— Татарские школы переводили на башкирский язык обучения по распоряжению обкома, — вспоминает общественник и журналист Карим Яушев. – Действовали грубо. В ответ татарские родители массово писали письма в Москву.
Приезд московского начальства был не только реакцией на волну жалоб из республики и критику на февральском пленуме. Дело в том, что «Советская Башкирия», опубликовавшая выступление секретаря ЦК, подвергла цензуре текст второго человека в партии, вырезав негативную оценку положения с татарским и прочими местными языками. Мало того, из речи члена Политбюро изъяли даже фрагмент о разваливающейся уфимской школе No 113, учителя и родители учащихся которой сумели пробиться на прием к самому Егору Кузьмичу.
Но вскоре материалы пленума вышли отдельной брошюрой тиражом 3 миллиона экземпляров и подлог вскрылся. Подобное считалось очень серьезным проступком. Терпение Москвы лопнуло, и последовали оргвыводы.
ЦК
Перед приездом комиссии на X пленуме обкома 13 мая 1988 года сняли с должности «по состоянию здоровья» непотопляемого редактора «Советской Башкирии» Николая Каменева, хотя серьезные претензии к нему со стороны ЦК, предъявляли ещё на VI и VII пленумах 1987 года.
Неприглядные выводы проверяющих начальство от людей скрыло, хотя кое-какие утечки все же имели место. Так ревизоры обратили внимание на то, что количество школ с преподаванием на татарском языке с 1970 по 1988 год уменьшилось с 1150 до 457. Резко сократилось число марийских, чувашских, удмуртских и мордовских школ. Исчезло упоминание о татарском языке в Конституции БАССР 1978 года и даже обзор газеты «Кызыл тан» на
республиканском радио вели не на татарском, а на башкирском языке.
Культурные связи с Татарской АССР свели к минимуму. Исчезли передачи на телевидении и радио на татарском, языках других народов, населяющих наш край. Шло интенсивное сужение сферы применения татарского языка и замещение его башкирским даже в районах компактного проживания татар.
А ведь ещё за полгода до февральского пленума Мустай Карим тревожился на страницах «Вечерней Уфы»: «За многие годы я не помню, чтобы наши газеты давали глубокие по мысли, красочные запоминающиеся материалы о жизни, быте, нравственном и эстетическом опыте, обычаях, обрядах, традициях проживающих в Башкирии чувашей, марийцев, украинцев, мордвы, удмуртов, белорусов, немцев, евреев, латышей, цыган. Когда не знаешь, конечно, всё в порядке».
Увольнением Каменева дело не обошлось, и 29 июля 1988 года президиум Верховного совета БАССР одним указом ликвидировал минпрос, а другим отправил в отставку «в связи с упразднением министерства и переходом на другую работу» министра просвещения БАССР Сабилю Сулейманову, которая оказалась крайней в языковом вопросе.
Затем, на XI пленуме 14 октября 1988 года уволили завотделом пропаганды и агитации Урала Бакирова «в связи с переходом на другую работу» и завотделом науки и учебных заведений Ахмера Азнабаева «в связи с переходом на преподавательскую работу». Кстати, до назначения министром в 1983 году «товарищ» Сулейманова ходила в замах у Ахмера Мухаметдиновича.
23 января 1990 года секретарь обкома по идеологии Ахнаф Дильмухаметов со страниц «Советской Башкирии» отчитался о принятых мерах: «По последним данным в республике работает 814 башкирских школ, 836 татарских, 159 марийских, 86 чувашских, 41 удмуртская, 4 немецкие, 4 мордовские».
Татарский театр «Нур» при Шакирове размещался в бараке
Татары были вторым по численности этносом Башкирской АССР. Однако до 1990-х в республике из семи действовавших государственных театров не было ни одного татарского, несмотря на то, что самый первый профессиональный национальный театр «Нур» в нашем крае был татарским. Его организовала в Уфе в 1912 году 19-летняя Сахибжамал Гиззатуллина-Волжская.
При этом обкомовские чины не уставали врать, что «профессиональных актерских коллективов в дореволюционной Башкирии не было», а имя талантливой Сахибжамал, самой первой профессиональной актрисы у тюркских народов, стремились предать забвению.
При Шакирове народный, а, по существу, самодеятельный татарский театр «Нур», располагался в двухэтажном бараке между улицами Ленина и Карла Маркса на нечетной стороне Чернышевского. Кривое крыльцо из подгнивших досок, выцветшая фанерная табличка под стеклом и «удобства» …во дворе.
Представления давали, где придется. Потом и из барака попросили.
После отставки Шакирова, несмотря на обещания начальства, дело не двигалось.
Снова вмешалась Москва и 12 июля 1989 года решением уфимского
горисполкома No 16/445 зарегистрировали татарскую театр-студию драмы «Нур».
Правда, её учредителем выступило не государство, а …НПО «Иммунопрепарат».
Но и это был важный шаг. Своего угла у театра-студии по-прежнему не было.
— Сначала приютил институт искусств, потом БГУ, а позднее ДК завода Синтезспирт, — рассказывает сотрудница нынешнего театра «Нур» Гульшат Стасина.
Наконец, 29 августа 1991 года постановлением республиканского совмина No 205 театр-студия стала государственным театром, а в 1994 году началось строительство нынешнего здания на улице 50 лет СССР, 36.
В «черном теле» при Шакирове держались нелюбимые им марийцы и удмурты, проживавшие в неблагополучных северо-западных районах: Калтасинским, Мишкинским, Краснокамском и некоторых других.
Правда, перегружать их планами «бабай» не забывал, как и заводить уголовные дела на строптивых из тех мест тоже.
Первый секретарь Калтасинского райкома Радик Гаянов рассказал на VII пленуме обкома 23 июня 1987 года, что на его вопрос о причинах социальной отсталости района, он услышал от Ахмера Азнабаева: «О марийцах, удмуртах, калтасинцах особо не беспокоились».
— Вот ответ заведующего отделом обкома партии! – обратил он тогда внимание представителей ЦК на равнодушие чиновника и эти слова вошли в стенограмму.
В конце 1970-х – начале 1980-х из-за полной безнадеги начался исход русского населения из Аскинского района, самого отсталого и запущенного в республике.
— Русские люди, покинув дома целыми деревнями покидали Аскинский район, — вспоминал бывший первый секретарь райкома Анатолий Понамарев. — Только за последние пять-шесть лет из района уехало 20 тысяч человек.
Вслед потянулись и татары. Похожие процессы начались в соседнем Балтачевском районе. Мало того из-за миграции возникла сильная гендерная диспропорция — на 6-7 девушек приходилось 10 парней, вынуждая последних покидать родные места.
О ситуации в Аскино узнали в ЦК и Шакирову пришлось выделять фонды, прокладывать дорогу, чтобы можно было проехать в райцентр круглый год, тянуть водопровод, газ, строить школу. Сейчас в Аскинском районе осталось менее 19 тысяч жителей. Русских примерно 10 процентов.
В отделе аспирантуры тем пояснили, что преимущество при зачислении в аспирантуру УАИ или прием соискателем теперь будут иметь те, кто удовлетворяет одновременно двум критериям – коммунисты и лица башкирской национальности. А чтобы никто случайно не проскочил, анкеты предварительно требовалось направлять на согласование в отдел науки и учебных заведений. Так обком пытался скорректировать «неправильное» партийное и национальное соотношение, сложившееся среди аспирантов и соискателей одного из ведущих вузов страны.
Нововведение было абсолютно незаконным и вредным для науки, которая по определению беспартийна и интернациональна. Поэтому ректор УАИ Рыфат Мавлютов вместе с этой анкетой на серо-голубой бумаге размером в половину листа А4, без лишнего шума и огласки, сразу обратился в серьезные оборонные ведомства страны, для которых институт вел научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, именовавшиеся тогда в официальных
документах как «важнейшие» и «правительственные». И генералы ВПК по своим каналам через ЦК быстро привели в чувство обезумевших аппаратчиков из башкирского обкома.
«Научным партийцам» было невдомек, что главной причиной «неправильного» процента явилось то, что в УАИ кроме уфимцев, готовили свои диссертации десятки москвичей и ленинградцев — специалистов ведущих оборонных организаций страны, научными руководителями которых трудились профессора института.
Жители столиц, конечно, не проходили абсурдные цензы отдела науки и учебных заведений. Но и Москва не могла допустить грубое и некомпетентное вмешательство в подготовку научных кадров, решавших ответственные задачи.
Любопытно, что отдел науки и учебных заведений обкома при Шакирове состоял из одних гуманитариев. И это в регионе с мощной промышленностью, крупным сельским хозяйством, известными математическими, химическими, медицинскими и прочими научными школами!
Позднее в 1988-м Рыфат Рахматулич рассказал, что в рамках реализации только одной из программ в 1981-1985 годах в УАИ «создано свыше 120 принципиально новых видов техники и технологических процессов», а объем научных исследований с 1970 по 1987 вырос в 10 раз. Институт даже в условиях административно-командной экономики стал высокорентабельным
предприятием.
По-хорошему радоваться бы такому авторитету научной школы УАИ, об уникальности которой регулярно писала центральная пресса, а ВУЗ в 1982 году наградили орденом Ленина. Но обкомовское начальство предпочло иную «славу».
Заметим, что уровень зарплаты ученых в БАССР был самым низким в Уральском регионе, в том числе, из-за отсутствия районного коэффициента. Но обкомовским начальникам до этого дела не было. Ведь чтобы добиться «уральских», требовалось ехать в Москву, просить за людей, доказывать.
отношении местного начальства к ученым
А вот на сельхозработы и уборку улиц научных работников выгоняли регулярно.
Особенно отличался в этом деле Рим Рахматуллин, первый секретарь уфимского горкома, который ввел в городе «зеленые пятницы», когда сотрудники ВУЗов, НИИ и КБ работали на «красной линии» вместо дворников и дорожных рабочих, что, впрочем, характеризовало общее отношение местного руководства к науке.
Произвол творили чужими руками
В республике была категория людей, оказавшихся при Шакирове вообще вне закона – евангельские христиане-баптисты, жившие в основном в Давлеканово.
То, что пришлось им пережить, находится за гранью человечности и милосердия.
Это, пожалуй, одна из самых черных и скрытых страниц «шакировщины».
Баптисты подвергались беспрерывному уголовному и административному преследованию, шельмованию в прессе, травле по месту работы или учебы. По окончании школы выпускникам давали такие характеристики, что получение
дальнейшего образования становилось невозможным.
— Баптисты всегда были самыми законопослушными и трудолюбивыми жителями Давлеканово, — рассказывает директор местного историко-краеведческого музея Массар Мухаметзянов. – Я ни разу не видел никого из них пьяным, курящим или нарушающим общественный порядок. Предки баптистов ещё в XIX веке заложили основу нынешней экономики города. Они никому не мешали, но партийные органы непрерывно их преследовали.
Признаемся, нам ни разу не попадались другие подобные доносы педагогов на своих собственных учеников.
Следствие и башкирская фемида не заставили себя долго ждать и вскоре по статье 142 УК РСФСР осудили Леонгарда Готмана и Зузу Фризен.
«Гневная статья О.Введенского» была признана на суде одним из главных доказательств их «злодеяний». После расправы над невиновными тот же «Ленинец» отчитался обширным материалом «Финал деяний брата Лёни».
Так происходило многолетнее уголовное преследование давлекановских баптистов, и газетные наветы, сфабрикованные в обкомовских кабинетах, исправно служили предлогом для уголовных дел.
Административные наказания никто и не считал – максимально возможные штрафы в 50 рублей как на конвейере штамповались административной комиссией райисполкома. Тогда это были большие деньги и штрафами многодетные баптистские семьи целенаправленно вгонялись в нищету.
В 1971 году осудили Нила Апышкова и вновь Леонгарда Готмана.
В 1974-м по решению родительского комитета Давлекановской восьмилетней школы No 2, а сейчас это средняя школа No 6, ходатайству её партийной и комсомольской организаций районный прокурор вынес постановление — отнять у родителей Адолину Готман, Петра Зименса и Геннадия Вайгнера.
Но случилось мистическое! Директор школы, которого партийные органы заставили заниматься этим неприглядным делом, вдруг скончался от сердечного приступа.
— Видимо сильно переживал, — комментирует последнее обстоятельство Массар Зайнуллович, знакомый с ситуацией, сам бывший педагог.
Перепуганное начальство больше не рисковало покушаться на родительские права баптистов.
У нас есть фотография и персональные данные умершего директора. Но мы не будем их обнародовать. Пусть эта смерть останется на совести «шакировцев».
В том же 1974 году командир давлекановского комсомольского оперативного отряда «Юный дзержинец» Альберт Сафин, ученик школы, где ранее работал завучем Олег Введенский, участвовал в групповой драке, прогремевшей на всю Башкирию. Но драчуна даже не пожурили. Как не наказали и прочих активистов, распустивших кулаки в том пьяном мордобое. Действительно, а за что их наказывать? Они же не баптисты, а идейно близкие.
— Школьников заставляли следить за баптистами, а учителей принимали в партию с условием обращения в пионеры своих учеников из этих семей, — снова вспоминает Массар Мухаметзянов.
— Мы ставим Вас в известность о беззаконии, чинимом местными властями, — читаем в письме давлекановских баптистов от 26 марта 1978 года генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. — Нас преследуют за воспитание детей, насилуя нашу совесть. Нас всячески оскорбляют, называя врагами народа, упрекают, что мы едим Советский хлеб, что дети лечатся в больницах и т.п.
Выходит, что мы лишены всяких прав, как верующие.
— Давлекановским комсомольцам ещё не достает боевитости, размаха в работе, — в ответ нагнетал психоз «Ленинец», призывая «вразумить» местных баптистов.
Первого секретаря давлекановского райкома Ивана Преснякова, много лет преследовавшего местных баптистов уволили за целый ворох злоупотреблений, о чем 17 июня 1988 года рассказала «Советская Башкирия». Через месяц — в один день, его и Николая Каменева отозвали из депутатов Верховного совета БАССР.
«Маньяк-расчленитель» …из обкома
Лекторы «атеистических знаний» в Башкирской АССР рассказывали страшилки о «шпионско-подрывной деятельности» и «детских жертвоприношениях» баптистов. Так в январе 1982 года по республике стремительно разнесся слух о неком качегаре-баптисте из Чишмов, который, будто бы, по ночам расчленял и сжигал в топке котельной тела своих ритуальных жертв.
Этот вброс послужил информационным прикрытием серии арестов, проведенных прокуратурой Башкирии по поручению обкома партии в декабре 1981 года и последующей судебной расправы сразу над пятью баптистами.
31 июля 1983 года убили в подстроенном ДТП 21-летнего давлекановского баптиста Игоря Пугачева.
В 1985-м в очередной раз осудили Леонгарда Готмана и Леонида Пугачева, а на следующий год 20-летнюю Маргариту Готман, арест которой в вагоне поезда в июле 1986 года походил на спецоперацию по обезвреживанию вооруженных террористов. Так велик был страх шакировских подручных перед этой стойкой
девушкой.
— Я очень счастлива, что нахожусь здесь не как вор или злодей, или убийца или как посягающий на чужое, а как христианка, — заявила Маргарита на суде в своем последнем слове.
Большинство давлекановских баптистов были этническими немцами. А ведь республика дружила с округом Галле из ГДР. По всей Башкирии, в том числе в Давлеканово, работали клубы интернациональной дружбы – КИДы.
Преследование баптистов Башкирии прекратилось только после отставки бабая и пострадавшие из них сейчас считаются жертвами политических репрессий. Но их мучителям и в голову не пришло извиниться перед людьми, судьбы которых они поломали.
И последнее… Многие люди, жившие в 1970-1980-х, с ностальгией вспоминают время, когда официальной идеологией были гуманизм, справедливость и равноправие. Действительно, много хорошего можно вспомнить. Поэтому читая опубликованные ныне документы, где открываются мрачные реалии шакировского периода, названного потом «байским социализмом», поначалу
отказываешься верить, что такой произвол творился в БАССР на протяжении двадцати лет. Но от фактов никуда не деться.
Александр КОСТИЦЫН
Евгений КОСТИЦЫН