Дмитрий Алексеевич Смолдырев был легендарной личностью не только в УАИ-УГАТУ, но и во всей республике. Ещё бы, доктор экономических наук, профессор, заслуженный экономист БАССР, заведующий кафедрой политэкономии. Трудился деканом инженерно-экономического факультета. Инвалид Великой Отечественной войны. Но самое главное, являлся председателем Башкирской группы ветеранов 18-й армии, той самой, где начальником политотдела служил Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, а тот, как известно, своих сослуживцев никогда не забывал. Побаивались Дмитрия Смолдырева и в Башкирском обкоме партии.
«Последний раненый в битве за Кавказ»
Едва окончив семилетку, молодой Дмитрий, уроженец города Буденовск, пошел работать слесарем на Туапсинский судоремонтный завод, заменив там своего отца, ушедшего на фронт. А потом война подошла к самому городу. Поэтому в апреле 1943 года 17-летнего парня призвали в Красную Армию, где он стал радистом.
В Геленджикском порту Дмитрию довелось увидеть и услышать будущего генсека Леонида Брежнева, а тогда начальника политотдела 18-й армии, ещё полковника, с которым он потом будет общаться в Москве на встречах ветеранов соединения.
Правда воевать молодому красноармейцу довелось всего несколько месяцев. Во время боев нашего десанта в августе 1943-го в районе косы Тузла, при высадке маршевого пополнения, немецким снарядом молодому человеку оторвало левую руку.
Уже в 1982-м со страниц журнала «Охрана труда и социальное страхование» Дмитрий Алексеевич вспоминал: «В госпитальной палатке в Тамани комиссар батальона Макар Филиппович Левченко, поздравив меня с награждением медалью «За отвагу», сказал: «Ты Димка, наверно, последний раненый в битве за Кавказ. Сегодня передали приказ Верховного и Москва салютовала нашей Победе». Этот день – 9 октября 1943 года».
Замечу, что по данным сайта «Память народа» молодого бойца представляли к ордену «Красного знамени», но командование утвердило только медаль. Зато какую!
В госпитале Смолдарев осознал, что он теперь инвалид — в 17 лет! Любого могло охватить отчаяние. Но в госпиталь пришла мать писателя Николая Островского — Ольга Осиповна, которая нашла слова поддержки для раненого и подарила ему книгу о Павле Карчагине.
— Не предполагал я, что жизнь моя сложится почти также, — констатировал ветеран.
Нужно было начинать всё заново и учиться, учиться и снова учиться. А время было тяжелое, голодное. В прямом и буквальном смысле этого слова. Пенсии у инвалидов войны были маленькие, да и зарплата, которую получал Смолдырев тоже была весьма скромной. Но он всё преодолел.
Вечерняя школа рабочей молодежи, заочное отделение Московского педагогического института им. В.И.Ленина, который Дмитрий окончил в 1952 году.
Но особенно меня поразило, что его — однорукого инвалида, ЦК ВЛКСМ направил работать на далекий Сахалин, с чем он успешно справился. Примечательно, что комсомолец по праву гордился тем, что его комсомольский билет был пропитан кровью, пролитой в бою за Родину, и он гордо предъявлял его пока состоял в рядах ВЛКСМ.
В общей сложности на Дальнем Востоке Смолдырев проработал 13 лет.
«Марсксист – не марксист»?
Была аспирантура и работа над докторской диссертацией. А докторские защищались тогда очень тяжело, не то, что сейчас. От автора требовалось сформировать новое направление в науке.
В УАИ ходили разговоры, что после защиты докторской диссертации Смолдыревым, ВАК поначалу её не утвердил, но автор, уверенный в своей правоте, не стал ничего переделывать, а просто добавил на титульный лист научной работы фразу, что посвящает её погибшим боевым друзьям по 18-й армии. И все вопросы в Москве сразу отпали, а Дмитрий Алексеевич стал доктором экономических наук.
Диссертация, между тем, была посвящена не типичной для того времени проблеме: «Товарные отношения развитого социализма и их роль в повышении эффективности производства». То есть, даже в условиях административно-командной системы Смолдырев был «рыночником».
Интересно читал лекции, держа всё время аудиторию в напряжении, приводил яркие запоминающиеся примеры. Был автором учебника и множества публикаций.
— Смолдырев – лектор высшего класса, лучший методист Башкирии, — так оценивал его проректор по научной работе УАИ Виль Гареев.
Несмотря на свой высокий статус никогда не был высокомерен и чванлив.
Хорошо относился к студентам. В феврале 1981 года наша группа сдавала государственный экзамен по научному коммунизму. Принимала его комиссия в составе профессоров Смолдырева и Попова. Экзаменаторы были довольны нашими ответами, своеобразно шутили, оценивая студентов: «Марксист – не марксист»?
Больше половины студентов получили «отлично», остальные «хорошо». Даже троек не оказалось. Экзаменаторы тепло поздравили нас на прощание и пожелали удачи.
Испытание «медными трубами»
Однако годы «медных труб» не прошли бесследно. Дмитрий Алексеевич по характеру был человеком прямым и резким, за словом в карман не лез. И если при жизни Брежнева окружающие это терпели, то после ухода генсека в мир иной, обстановка вокруг Смолдырева стала накаляться.
4 июля 1984 года партком УАИ рассмотрел вопрос «О конфликтной ситуации на кафедре политэкономии».
Суть дела сводилась к настойчивым попыткам заведующего кафедрой Смолдырева уволить доцента Виктора Силантьева. В документах парткома приведены факты грубого давления на преподавателя, вплоть до требования проректору по режиму силой вывести Силантьева за территорию института. Последнее ректор института Р.Р.Мавлютов назвал «аракчеевщиной», а методы работы Смолдырева охарактеризовал как «ортодоксальные».
Виктор Борисович Силантьев в долгу не оставался и строчил одно за другим заявления и жалобы на Смолдырева в ректорат и партком.
Бурное заседание парткома закончилось тем, что и Смолдыреву и Силантьеву были объявлены партийные взыскания.
Однако через год Дмитрий Алексеевич оставил пост заведующего кафедрой. А тут грянула перестройка. Жившие в то время люди помнят, как на всех углах стали высмеивать Брежнева. Досталось и раздутой им роли «Малой земли» во время Великой Отечественной. Особенно постарались популярные тогда юмористы. Понятно, что происходившее тяжело переживалось Смолдыревым.
Его перестали приглашать на телевидение, брать интервью в газетах, хихикали в спину в коридорах института. А ведь он, действительно, геройски воевал и вернулся с войны калекой и свой знак участника Великой Отечественной войны носил вполне заслуженно. Кстати, никогда не скрывал своего негативного отношения к профессорам-обладателям таких знаков, которые всю войну провели в учебных или научных заведениях, не побывав на передовой ни одного дня. Это тоже добавило ему проблем. Недругов у Смолдырева хватало.
Не всё стало гладко и в семейной жизни. В начале октября 1986 года я оказался невольным свидетелем того, как Дмитрий Алексеевич потребовал от председателя садового кооператива Бочкарева, работавшего заместителем начальника отдела № 7 в СКТБ «Вихрь» при УАИ, запретить допуск на участок Смолдырева …супруге профессора. В тесном помещении площадью 10 квадратных метром от громкого и резкого голоса Смолдырева, казалось, дрожали стены. Тяжело было это видеть и слышать, и я поспешил выйти из кабинета.
Последний раз я непосредственно столкнулся с Дмитрием Алексеевичем в 1998 году на автомобильной заправке, тогда ещё «Башкирнефтепродукта», на Интернациональной улице. Услышал сзади голос: «Парень, помоги мне набрать керосин. Я инвалид».
Обернулся и увидел Смолдырева с пятилитровой канистрой. Когда емкость была уже полной, напомнил профессору: «Я у Вас учился и на госэкзамене Вы назвали меня марксистом, поставив пятерку».
Дмитрий Алексеевич немного растерялся и заулыбался: «Это Попов-шутник придумал». И тут я впервые я увидел не строгого преподавателя, а живого мягкого человека.
Предложил подвести, на Смолдырев отказался.
А эпизод с керосином меня тогда резанул: «Что же такое происходит сейчас в нашей стране? Почему заслуженные профессора вынуждены пользоваться керосиновыми лампами»?
Похоже или энергетики отключили садовый кооператив УГАТУ за неуплату, либо воры срезали провода. Постеснялся уточнить у Дмитрия Алексеевича.
Через год Смолдырева не стало. И так получилось, что похоронили его на Южном кладбище в метрах десяти от могилы моего отца, тоже участника войны.
Александр КОСТИЦЫН