Сформированная в нашей республике 112-я Башкирская кавалерийская дивизия, а в последствии это 16 гвардейская кавдивизия прошла славный боевой путь, который наряду с победами отмечен и тяжелыми утратами. Одной из них является гибель при выходе из Дебальцевского рейда её первого командира Мингалея Шаймуратова. Смерть генерала тяжело переживали бойцы и командиры соединения. Но они и предположить не могли, что после войны на «костях» героя фальсификаторы истории из Башкирии начнут придумывать небылицы и клеветать на командира корпуса Михаила Борисова, обвиняя его в гибели Шаймуратова.
Лукавая выборка
В 1948-1949 годах Башкирский обком ВКП (б) через президиум Верховного совета Башкирской АССР организовал сбор письменных свидетельств об обстоятельствах гибели Шаймуратова. Всего собрали 12 свидетельств.
Вот их авторы:
1.Кузнецов Михаил Ильич, начальник особого отдела 16 гкд;
2.Назыров Мубарак Зиганшевич, комиссар дивизии;
3.Сарыгин Александр Алексеевич, дивизионный врач;
4.Касымов Хамза Мирсалихович, помощник командира полка 16 гкд .
5.Кадыров Сабир Рахимович, зам. начальника политотдела 112 кд;
6.Саитов Салих Негамеджанович, командир 148 гвардейского отдельного минометного полка 7 гкк, не входившего в состав 16 гкд;
7.Саяргалеев Барий Саяргалеевич, секретарь политотдела 16 гкд;
8.Сайфуллин Сулейман Зайнуллинович, рядовой особого отдела 16 гкд;
9. Нагаев Гумер Гибадуллич, сержант взвода контрразведки 16 гкд;
10.Шарафутдинов Ибрагим Мингазетдинович, шофер Шаймуратова;
11.Родин И.В., командир эскадрона 15 гкд;
12.Милованов Сергей Иванович, начальник отдела тыла 15 гкд.
Первое что вызывает недоумение: с какой целью к «акции» привлекли комиссара дивизии Мубарака Назырова, который в Дебальцевском рейде не участвовал и даже в дивизии в это время не находился? В феврале 1943 года Назыров ехал поездом на фронт вместе с несколькими другими комиссарами соединения в веселой компании башкирских артистов и музыкантов. Настолько веселой, что потом проверяющие из обкома и Совнаркома республики не могла выяснить: куда же делись в пути 500 литров одной только водки, которую в числе подарков везли в 112-ю, но так и недовезли. Об этом «пьяном» эшелоне мы ещё расскажем.
В Туймазах комиссары пытались получить в запасном полку целевое пополнение для дивизии, но безуспешно. Поэтому и сели в попутный поезд с делегацией республики. Не упускать же такую удачную оказию.
Итого остается одиннадцать свидетельств. Показания содержат не мало противоречий, что, во многом, объясняется сложной и стрессовой ситуацией, сложившейся во время рейда и особенно в его конце. Так конь у Шаймуратова был то белый, то вороной, то серый в яблоках. Всё это понятно и объяснимо.
Но остаются два главных вопроса:
1)Почему опросили такое мизерное количество людей?
2)Почему не стали опрашивать непосредственных свидетелей гибели передовой группы и генерала Шаймуратова и, прежде всего, командира корпуса Борисова и начальника штаба дивизии Голенева? В 1948-1949 годах они были действующими офицерами Советской армии и от официального опроса уклониться не могли в любом случае.
Возможно, кто-то из Башобкома подобно Рубену Хачикяну из комедии «Мимино» и испытывал к Михаилу Борисову «такую личную неприязнь, что кушать не мог», но чем не угодил начальник штаба дивизии Иван Голенев, который находился рядом с Шаймуратовым во время прорыва?
Уцелели в том бою и были живы ещё несколько офицеров штабов 16 гкд и 7 гкк. Их тоже «забыли» опросить?
Ответ ясен: заказчикам опроса заведомо нужна была грязь на командира 7 гвардейского кавкорпуса Михаила Борисова. А поскольку реально зацепиться было не за что, то в тогдашнем Башкирском обкоме придумали версию гибели комдива из-за пьянства и грубости командира корпуса. Вот и организовали «выборку», репрезентативной которую даже отдаленно назвать нельзя. Дело в том, что около тысячи бойцов и командиров 15-й и 16-й гкд, все же прорвались 23-24 февраля 1943 года к своим в районе гибели Шаймуратова и многое видели своими глазами. Часть военнослужащих выходила по одиночке и мелкими группами вплоть до 1 марта, другие сумели спрятаться у местных жителей, в заброшенных шахтах и тоже остались в живых.
Пробный шар
Пока были живы Борисов и Голенев, собранные «свидетельства» не обнародовали. Бумаги тихо лежали в архиве Башкирского обкома в папке «Особого сектора» и ждали своего часа.
Первая запись в «Листе использования дела» датирована только 5 декабря 2000 года. Дело в том, что допуск исследователей к партийным документам в советское время оформлялся решением бюро Башкирского обкома.
Правда, избранным, эту папку, все же почитать давали. Не случайно Ахтям Ихсанов сочинил в том же 1949 году пьесу «Генерал Шаймуратов», где по сюжету командир дивизии Булатов (прототип Шаймуратова) погибает в результате халатности командира корпуса Колесникова (под которым подразумевается Борисов), что можно расценить как пробный шар в «наезде» на Борисова. Но пьесе с русофобским сюжетом ходу не дали. Не те были времена. Тем более, Борисова после войны к тому времени наградили тремя орденами: 6 мая 1946 года орденом «Красного знамени», 11 ноября 1946-го орденом Ленина и 20 июня 1949 года ещё одним «Красным знаменем».
Тогда автор, который по свидетельству полковника Ахнафа Юсупова, «во время войны дезертировал из дивизии», через год выдал «Конную Гвардию» примерно того же содержания. Но версию 2.0 ожидало фиаско по другой причине – как художественное произведение она получила беспощадную критику Ахнафа Харисова и Ахняфа Киреева:
«Одни только телефонные переговоры занимают чуть ли не 1/5 часть всего текста пьесы»,
«показать доблесть и мужество, достойные славных боевых традиций башкирского народа А.Ихсанову не удалось» и так далее.
— Пьеса не получилась, — подвели итог рецензенты.
И пришлось Ахтяму Ихсану на время отступить.
Никто из «свидетелей» пьяным Борисова лично не видел
Стало уже избитым штампом утверждение наших башкирских СМИ о том, что «многие ветераны» обвиняли в гибели Шаймуратова командира корпуса Борисова, который, был, якобы, пьян и груб, отдавая преступный приказ комдиву при выходе корпуса из рейда.
Но внимательно изучив документы, хранящиеся Национальном архиве Республики Башкортостан в той самой папке, мы установили, что в пьянстве и грубости Михаила Борисова, во время прорыва корпуса из окружения, обвиняют 3 (три) человека:
1.Сарыгин Александр Алексеевич, дивизионный врач, который, по его словам, все время находился рядом с Шаймуратовым. Однако, при этом Сарыгин, осторожно уточняет, что сам он Борисова пьяным не видел и грубости от него в адрес Шаймуратова не слышал, а ссылается на слова начальника особого отдела 16 гкд Михаила Кузнецова.
Однако Михаил Ильич Кузнецов в своих свидетельствах ничего про пьянство Борисова и его грубость не сообщает. И вряд ли он мог подобное обсуждать с врачом, то есть с посторонним человеком. Болтливых людей для работы в «органах» не допускали никогда.
Зато теперь Сарыгину принадлежит авторство «крылатой» лживой фразы о Борисове: «Вошел в хату к генералу Шаймуратову, где произошла дикая сцена (я узнал о ней от нач. контрразведки дивизии – майора Кузнецова)».
Её очень любят смаковать на нашем Башкирском телевидении, умалчивая, что Кузнецов на самом деле этого не говорил.
И ещё два вопроса:
Первый. Почему дивизионный врач всё время околачивался возле начальства, а не находился рядом с ранеными, которых было полно в дивизии?
В реальной боевой обстановке подобного не могло быть в принципе. Шаймуратов, как требовательный командир, сразу бы выгнал бездельника заниматься своими прямыми обязанностями.
Второй. Читая «показания» Сарыгина, ловишь себя на мысли, что похожие по стилистике тексты выдавал отдел пропаганды и агитации Башкирского обкома что 1940-е, что в 1980-е годы. Сделаны они по одной кальке, пусть на разные темы, и в разное время.
И, видимо, не случайно Александр Алексеевич почти одновременно со своим «свидетельством» получил лакомый пост главврача РКБ, имевшего статус зам. министра здравоохранения БАССР.
А квартира ему и так уже была предоставлена авансом в самом центре Уфы на Ленина,4.
Проверенный кадр, заслужил! И написал, как нужно!
2.Кадыров Сабир Рахимович, зам. начальника политотдела дивизии, в своей «Справке» на имя председателя Президиума Верховного совета БАССР Нигмаджанова Г.В. пишет:
«Шаймуратов в Юлино 1,2 решил остановиться и заняться разведкой, но в это время он был вызван Борисовым /в это время Борисов и его начальник штаба полковник Суворов были пьяными/, который приказал Шаймуратову немедленно начать активное наступление на противника без всякой разведки».
Но дело в том, что Кадыров свидетелем разговора Шаймуратова с командованием корпуса тоже не был, к Борисову и его начальнику штаба не принюхивался. Зато обладал талантом лицедея, интригана и безудержного фантазёра. Даже фамилию начальника штаба корпуса превратил из Сабурова в Суворова.
Сабир Рахимович всю свою жизнь сочинял на каждом шагу по любому поводу.
Так до войны Кадыров некоторое время трудился директором Башкирского академического театра, всегда подчеркивая это вплоть до 1980-х.
И, мол, из театра он сразу ушел в РККА 23 июня 1941 года. Однако из документов Национального архива Республики Башкортостан следует, что Кадырова с позором выгнали из театра ещё в марте 1941-го. Он не справился с его управлением и стал увольнять артистов и творческих работников, проявив «махаевское отношение к честным работникам».
Махаевское движение — одна из разновидностей русского анархизма, враждебно относившегося к интеллигенции.
«Анархиста» временно пристроили лектором обкома, а через полтора месяца назначили директором Госфилармонии.
Чтобы нас не обвинили в предвзятости к Сабиру Рахимовичу, процитируем бывшего зам. начальника оперативного отдела дивизии Ахнафа Юсупова, который во время рецензирования рукописи мемуаров Григория Белова в 1966-м вспоминал: «Кадыров являлся основным виновником в организации злодейского убийства инструктора политотдела майора Зайнуллина… Кадыров приклеил Зайнуллину ярлык изменника Родины и незаконно без суда организовал его убийство».
С какой целью? Не дать майору занять пост, на который он сам имел виды.
«Кадыров н/р бытовой распущенности учинил с офицерами драку, скомпрометировал себя перед всем полком, за что был снят с должности зам. командира полка по политчасти и откомандирован в другую дивизию».
А вот ещё письменные свидетельства Сагита Алибаева, зам. командира полка по политчасти: «Многое из диких поступков С.Р.Кадырова, особенно тяжелая трагедия, совершенная в Орехове, из-за его коварной интриги, известна и автору (речь идет о Белове – прим. Авт.)».
«За свои грязные поступки в дивизии Кадыров обсуждался на парткомиссии четыре раза, и из них дважды до и два раза после прибытия автора в дивизию. Дважды он снимался с должности и переводился в другие соединения».
«Никто его зам. комдивизии по политчасти не назначал, он сам в порядке самозванца, объявил себя в этой должности, пользуясь неосведомленностью Фендеранцева».
«После войны Кадыров совсем опустился». НА РБ Ф. Р-749 Оп. 4 Д. 1433 Том I С. 159.
И «вишенка на торте»: в своей «Справке» Кадыров, не моргнув глазом, ляпнул: «Перед рейдом командиром корпуса был назначен Шаймуратов вместо Борисова».
Изучая документы в архиве, складывается убеждение, что Кадыров искренне верил в то, что он только что выдумал. Это касается и совершенно других эпизодов, никак не связанных с Шаймуратовым и Борисовым.
Так в своей автобиографии от 13 марта 1941 года он пишет, что «ни когда ни каких взысканий ни имел и ни имею». НА РБ Ф. 122 Оп. 40 Д. 947 С. 4. Орфография сохранена.
На самом деле перед войной, согласно архивным документам, Сабир Рахимович имел минимум три выговора только по партийной линии.
Приписал он себе после войны и два «лишних» ордена. НА РБ Ф. 122 Оп. 44 Д. 251 С. 5.
Партийно-комсомольская прослойка дивизии в фантастические 70 процентов при формировании – тоже его выдумка.
В разное время Кадыров описал три разные версии гибели генерала Шаймуратова. Уверял, в частности, что дивизия пошла на прорыв 23 февраля 1943 года с развернутым красным знаменем, которое он потом лично и спас, вынеся из окружения.
Фантазии просто захлестывали Сабира Рахимовича.
А если обратиться к документам, то до 1946 года Шаймуратов считался пропавшим без вести.
— В 1946 году возвратившийся из плена, бывший командир кавалерийского корпуса, генерал-майор Борисов сообщил, что Шаймуратов М.М. погиб при выходе из окружения возле деревни Штеровка Ивановского района Ворошиловоградской области, – читаем в письме в Башобком зав. отделом административных органов ЦК КПСС Алексея Желтова от 15 июля 1958 года. НА РБ П-122 Оп. 32 Д. 1957 С. 36.
В апреле 1949 года Кадыров в очередной раз был снят с должности. На этот раз преподавателя основ марксизма-ленинизма в БГПИ и навсегда выпал из номенклатуры обкома партии.
Со временем Кадыров так достал всех, что, когда в 1966 году Григорий Белов готовил свои мемуары, ОК КПСС поставил условие, «чтобы он (Кадыров) положительно не упоминался в материалах о дивизии». НА РБ Ф. Р-749 Оп. 4 Д. 1433 Том I С. 160.
Из послевоенных газет Башкирии видно, как на мероприятиях, посвященных 112-й, Кадыров неизменно оттягивал внимание присутствующих на свою персону и при малейшей возможности рвался красоваться на трибуну. И, похоже, не понимал, что порой выглядел смешно.
Поэтому, как можно доверять показаниям такого свидетеля, с такой репутацией, с такими склонностями, да ещё с учетом того, что он сам ничего не видел?
3.Саяргалеев Барий Саяргалеевич, секретарь политотдела дивизии.
Пишет, как 23 февраля 1943 года колонна остановились перед Юлино-II. Борисов «с угрозой и руганью подъезжает к Шаймуратову, бранит его, что почему остановил колонну, зачем он здесь разговаривает. Борисов не в себе, по-видимому он был выпимши. Сразу под угрозой дал команду сходу занять Юлино II».
И действительно, через 30 минут Юлино-II было взято. При этом уничтожено около 100 немцев. Дальше пошли на Формандировку. Больше Шаймуратова и Борисова Саяргалеев не видел.
— По-видимому он был выпимши, — вот и все доказательства Саяргалеева.
В 1949-м Барий Саяргалеевич трудился всего лишь завучем среднего театрально-художественного училища в Уфе, но в том же году его, вдруг, приняли в аспирантуру БГПИ, что было крайне непросто сделать. В то время без согласования с обкомом ему туда было не попасть. От слова «совсем».
…Остальные восемь участников выхода из рейда из приведенного списка про пьянство, как и грубость Борисова вообще ничего не сообщают.
Таким образом, из тысячи бойцов и командиров 15 и 16 гкд и приданных им частей усиления, выживших и прорвавшихся к своим, в пьянстве и грубости Борисова обвиняют только трое, лично этого не видевшие. Вот вам и «многие ветераны».
Выводы делайте сами.
«Фальсификация на крови павших»
Насчет грубости Борисова и оборотов речи на войне… Действующая армия – не институт изящной словесности. В сложной обстановке там выражения не выбирают. А во время рейда в феврале 1943 года нервное напряжение у всех было на пределе. Думаете Шаймуратов отличался утонченным слогом в тех условиях? Как бы не так!
И ещё по поводу алкоголя во время войны…
— Я нашла в записках Бондаренко (Михаил Порфирьевич Бондаренко — начальник штаба 14 гкд – прим. Авт) следующее, мол говорят, что мы пили, а мы действительно выпивали, так как в тяжелейших условиях рейда (холод, голод, трагедия) выжить было просто невозможно, – прокомментировала по нашей просьбе это обстоятельство научный сотрудник Луганского краеведческого музея Светлана Трошина, дотошно восстанавливающая эпизод за эпизодом всю картину Дебальцевского рейда. — Если Вы прочтете «Легенду о полковнике Берёзко» (Берёзко Андрей Васильевич – зам. командира нашей 112-й бкд – прим. Авт.), то там прямо приводится цитата из воспоминаний Кузнецова, мол кушать было нечего совсем и только к утру принесли водки, сала и немного селедки…
Кстати, утонченные моралисты с Башкирского телевидения могут прочитать там, что в эпизоде, о котором рассказывает Кузнецов, участвовал и генерал Шаймуратов.
Тоже пил водку.
Светлана Владимировна подчеркивает, что и в других воспоминаниях о Шаймуратове приводятся факты употребления спиртного, мол выпили по чарке перед тяжелым днем и так далее. Так что сказать, что совсем не пили и Борисов в том числе — нельзя. Однако влияло ли это на принятие решений, на последствия?
— До полнейшего окружения – нет, — делает однозначный вывод луганский историк. — Борисов ювелирно вывел корпус из Чернухино. Потом уже были неравные силы, условия, а главное — отсутствие боеприпасов, топлива и вообще всего. Это и сыграло на руку фашистам.
Враг почти всегда знал, где находится командование корпуса. Поэтому головная группа 16 гкд, в которой были Шаймуратов с Борисовым и попала под их удар. В определенной степени это было неизбежно.
-Немцы с самого начала рейда прослушивали наши сообщения и просто «сидели на плечах», – поясняет Светлана Владимировна.
А пленные из 16 гкд, которых немцы брали каждый день? Они ведь тоже давали показания врагу. И никуда от этого деться было нельзя.
Можно, конечно, с экранов нашего Башкирского телевидения продолжать врать и обливать грязью Михаила Борисова. Но дело в том, луганские историки, постепенно шаг за шагом восстанавливают события Дебальцевского рейда. И подоплеку лжи, которую распространяют в Башкирии о заслуженном генерале, тоже прекрасно понимают.
Если апологеты навязываемой в Башкирии версии так уверены в своей правоте, то что мешало им давно обратиться в Верховный суд России? Предъявить там свои доказательства и обжаловать результаты проверки Борисова «органами» после войны, а также потребовать признать его виновным в гибели Шаймуратова. Но таких смельчаков нет. Поскольку реальных доказательств тоже нет. «По-видимому» — в Москве не прокатит.
— Занимаюсь историей Дебальцевского рейда 7 гвардейского кавкорпуса уже много лет, но никак не могу понять, как может быть возможна фальсификация на крови павших, — недоумевает Светлана Трошина.
Александр КОСТИЦЫН