«Мракобесы». В ночь на 22 апреля 1984 года в Бирске произошли драматические события

В июне 2016 года отреставрированный и помолодевший Михайло-Архангельский храм в Бирске посетил патриарх Кирилл, где начинал в 1950-е свое духовное служение его дед Василий Степанович Гундяев. На Галкину гору, где высится церковь, в этот день было настоящее паломничество – на встречу с патриархом пришли не только православные, но и мусульмане. Но в 1984 году Галкина гора стала не светлым, а драматическим назиданием для всей республики. Нынешние СМИ Башкирии не вспоминают драматические события в Бирске в конце апреля того года, в том числе последующую расправу над их участниками, когда в ночь на 22-е апреля на площади перед входом в храм столкнулась местная молодежь и партийно-комсомольские функционеры. Об этом наш рассказ.

Здесь на крутом склоне Галкиной горы в ночь на 22 апреля 1984 года партийно-комсомольские чинуши не пускали молодежь в Михайло-Архангельский храм. Фото автора

«Пасхальная демонстрация»

До революции в старинном купеческом Бирске действовало несколько православных церквей и женский монастырь. Все они, за исключением Михайло-Архангельского храма на Галкиной горе к середине 1980-х были закрыты. Но к тому времени вырос интерес людей и, прежде всего, молодежи к религии. А Бирск, где исторически находилось много учебных заведений, всегда считался городом студентов. Бирские горкомы партии и комсомола очень нервно реагировали на сообщения о росте числа молодежи, приходившей в старую церковь.

В 1984 году Пасха совпала с днем рождения Ленина — 22 апреля и к единственному действующему храму вечером ринулся весь город, и, главным образом, молодежь. Даже оцепление, предусмотрительно выставленное начальством на Галкиной горе, не справилось с людским напором. Партийные боссы назвали произошедшее «демонстрацией», а тех, кто в пасхальную ночь рвался в храм, ждала жестокая расправа.

— Дружинники с повязками на рукавах хватали молодежь, преграждая путь в церковь, где я прислуживала с 1945 года, — вспоминала очевидец тех событий, ныне покойная Прасковья Лобова, вдова погибшего в 1944-м в Белоруссии фронтовика Николая Лобова. – Было уже темно и во мраке горкомовцы с криками «Назад!» и «Стой!» гоняли по крутому склону ребят и девушек, валили их на землю в грязь. И все же части молодежи удалось прорваться в храм.

Прасковья Викторовна до начала 90-х жила в нескольких десятках метрах от церкви в доме № 2 на площади Чапаева. Ближе к утру, с помощью пары табуреток женщина помогла двум девочкам — учащимся местного фармучилища, перебраться через церковную ограду. Завела к себе во двор, а потом через огород вывела за оцепление на Социалистическую улицу у дома № 4. А дружинники караулили молодежь у храма до полудня воскресенья!

Рвавшихся в церковь будущих педагогов, медиков, фармацевтов, школьников и молодых рабочих, бирский горком ВЛКСМ назвал потом «пьяными хулиганами». Главными смутьянами, сбивавшими молодежь с атеистического пути, бирские начальники, не придумав ничего лучшего, назвали местных бабушек, которые, мол, и калечили неокрепшие – «пластилиновые» души.

 

Показательная расправа над инвалидом

Поскольку молодежи в ту апрельскую ночь пришло в храм как никогда много, то Бирском «занялись» на самом верху. Потребовалась показательная расправа. И жертву нашли, хоть она и не была напрямую связана с «пасхальной демонстрацией». Узнав о крещении секретаря комсомольской организации местного лесхоза, первый секретарь башкирского обкома КПСС Мидхат Шакиров поручил подчиненным расследовать «возмутительный факт».

— Перепуганное начальство из горкома партии говорило нам, что дело находится на личном контроле у первого секретаря обкома! – рассказывала Валентина Карасева, бывший член партбюро бирской швейной фабрики, начинавшая работать швеей, потом освобожденным секретарем комитета ВЛКСМ, а затем много лет трудившаяся инспектором отдела кадров.

Кстати, Валентина Ивановна жила в упомянутом выше доме на улице Социалистическая, 4 на первом этаже и тоже была очевидцем произошедшего в пасхальную ночь 1984 года.

— Я проснулась среди ночи от криков, топота и треска ломающегося забора, ограждавшего небольшой палисадник перед моими окнами. – вспоминала Валентина Карасева, — Кого-то дружинники поймали, повалили на землю вместе с забором, а потом увели.

Такими методами в шакировской Башкирии насаждали «научный» атеизм.

Валентина Карасева была очевидцем драматических событий в пасхальную ночь 1984 года

…Девушку-инвалида по зрению, того самого секретаря первичной комсомольской организации лесхоза, исключили из комсомола, а потом высмеяли и унизили на всю Башкирию в газете «Ленинец» в статье «Пластилиновые души»: «Не отвратительно ли, не мерзко ли бывшему комсомольскому активисту опуститься до звания «рабы божьей?».

«Пластилиновые души». «Ленинец» устроил моральную травлю православной молодежи Бирска

Замордованная бывшая комсомолка работала рядовым бухгалтером в профсоюзной организации лесхоза и заступиться за неё было некому. Приехала в Бирск по распределению после окончания техникума из Оренбургской области, а, значит, как молодой специалист, не могла уволиться и уехать без отработки в течение трех лет. В противном случае прокуратура могла лишить её диплома. Было тогда такое подобие крепостного права, чем цинично и воспользовалась уфимская журналистка.

После Пасхи в школах и других учебных заведениях города провели собрания, где администрация образовательных учреждений требовала от учащихся и их родителей, чтобы они не посещали церковь. Школьников запугивали «характеристиками, с которыми «даже в ПТУ не примут», а студентам угрожали распределением «в самые глухие деревни».

Обшарили весь Бирск в поисках тех, кто прорывался в храм в канун дня рожденья Ильича или имел хотя бы косвенное отношение к церковным обрядам. Трясли даже ПТУ на улице Ленина, 5, где учились «чугунки», а так, шутя, называли будущих механизаторов сельского хозяйства.

Выявленных нарушителей устава «партследователи» от комсомола исключали из организации и объявляли выговора. Но, как назло, среди «отщепенцев», не было ни одного прогульщика или пьяницы! Напротив, люди были все положительные, хорошо учились или ударно работали. А один из них – водитель был даже награжден знаком ЦК ВЛКСМ «Золотой колос», который вручил ему лично первый секретарь горкома Николай Щербаков.

Удивительно, но в том же 1984-м в Бирске и районе за хулиганство в общественных местах, драки на улицах и другие административные правонарушения из 280 дебоширов-членов ВЛКСМ привлекли к комсомольской ответственности менее половины, о чем и поведал первый секретарь обкома комсомола Сергей Епифанцев.

Правда, в Аскинском, Благовещенском, Буздякском, Краснокамском и ряде других районов даже осужденным за уголовные преступления оставили комсомольские билеты. Не исключили ни одного. А за что их исключать? Они же в церковь не ходили!

 

Ходить в церковь – мракобесие?

Провалилась и попытка бирского горкома комсомола провести антирелигиозный диспут на швейной фабрике, крупнейшем предприятии города, где работало тогда около 900 человек.

— От участия в нем уклонились почти все рядовые комсомольцы и коммунисты, беспартийные сотрудники и «несоюзная молодежь» несмотря на то, что в цехах предприятия по распоряжению директора Любови Гринберг отключили от сети электрооборудование и «вырубили» свет, — снова рассказывает Валентина Карасева. — Во избежание открытого конфликта с рабочими и лишней огласки, дело замяли.

Правда, после срыва мероприятия экстренно собрали партийно-комсомольский актив фабрики.

— Это же мракобесие – ходить в церковь, — устроил истерику второй секретарь горкома ВЛКСМ Ринат Валитов и потребовал исключить из комсомола всех уклонившихся от участия в диспуте.

Но Гринберг жестко парировала, что пожалела, согласившись на проведение диспута в духе 1920-1930-х годов.  Добавила, что рабочие – не студенты и не школьники, их характеристиками не запугаешь, а перед её предприятием стоят напряженные производственные планы и конфликты в коллективе ей не нужны. За план отвечает она, а не бирский горком комсомола, претензий по работе к «уклонистам» директор не имеет.

В 1984 году перестройка в СССР ещё не началась, но люди и общество неотвратимо становились другими. Поэтому прежние методы шельмования неугодных в Башкирии выглядели, по меньшей мере, анахронизмом, напоминая довоенные приемы «Общества воинствующих безбожников».

Так, с плохо скрываемым восторгом уфимский корреспондент рассказала в той публикации о «курьезе» конца 1930-х, когда «первый секретарь тогдашнего горкома ВЛКСМ Бирска вместе со вторым поймали попа и насильно остригли ему волосы».

Видимо «курьезом» было и убийство, совершенное в тоже время, в соседнем Дюртюлинском районе, где комсомольские активисты прилюдно задушили 13-летнего сына священника Михаила Черных. Задушили шнурком от крестика за отказ снять его. Смерть оформили как самоубийство.

 

«Идеологические диверсанты»

С 1985 года на Рождество, Пасху и другие религиозные праздники возле церкви среди ночи, стали, вдруг, располагаться какие-то странные компании, включавшие магнитофоны и транзисторы на полную громкость, устраивавшие танцы и горланившие песни. Глядя на них на Галкину гору подтягивались и «обычные» выпивохи с самогоном и кислушкой. И даже горбачевская антиалкогольная компания была им нипочем, а милиция упорно не замечала «весельчаков». Начальство спохватилось только тогда, когда ситуация стала выходить из-под контроля, а территория возле храма на площади Чапаева стало местом регулярных драк пьянчуг со всей округи.

Круги от «пасхальной» демонстрации долго не давали покоя обкомовскому начальству, и 18 сентября 1984 года на IV пленуме обкома Мидхат Шакиров потребовал от своих подчиненных, чтобы те контролировали религиозные взгляды граждан от рождения до самой смерти «последовательно и непрерывно, на протяжении всех этапов жизненного пути человека».

Шакиров стремился контролировать взгляды людей от рождения до самой смерти. Из выступления на IV пленуме Башкирского обкома 18 сентября 1984 года

А 11 января 1986 года республиканская пресса, целенаправленно вернувшись к событиям в Бирске, опубликовала некие «научные справки», сопровождаемые пространными комментариями доцентов от атеизма. Согласно одной из них, якобы в Башкирии насчитывается не более одного процента религиозно настроенных студентов, а по другой — из общего числа религиозных людей «65-70 процентов ни разу не были в театре, филармонии, на спортивных соревнованиях», плохо участвуют в рационализаторской и изобретательской работе и даже… не ходят на собрания.

В БАССР работало несколько социологических лабораторий, проводивших по поручению обкома партии исследования в различных сферах жизни. Но то ли штатные атеисты, угождая начальству, выдали желаемое за действительное, толи аппаратчики обкома во главе с секретарем по идеологии Тагиром Ахунзяновым, которого потом на VII пленуме 23 июня 1987 года прилюдно обвинили в «шкурничестве», сами «подкорректировали» цифры соцопросов.

Между тем, обнародованные несколько лет назад данные из закрытых прежде партийных архивов, свидетельствуют, что в республике в 1965-1986 годах, несмотря все на гонения и запугивания, за год, в среднем, крестили 13,4 процентов новорожденных. Это только те родители, которые не побоялись пойти в церковь по месту жительства. А многие, уходя от учета, крестили детей тайно или в других населенных пунктах и даже регионах. Общий процент крещенных в середине 1980-х соответствовал общероссийской цифре в четверть всех родившихся. Не зря атеизм в шакировской Башкирии уже в наши дни историки назвали «бумажным», хотя доносчики из «комиссий по контролю за соблюдением законодательства о культах» при исполкомах не дремали.

Комсомольцев, которые «пытались совместить два образа жизни», ученые мужи обвинили в «двурушничестве». А между прочим, именно таким зловещим штампом во время политических процессов 1930-х годов клеймили «врагов народа».

Кресты, которые стала носить советская молодежь, не давали покоя Мидхату Закировичу. Из выступления на II пленуме Башкирского обкома 20 мая 1981 года

— В связи с приближающимся тысячелетием начала введения христианства на Руси противник пытается использовать церковный юбилей для новых идеологических диверсий, — нагнетал психоз на XXXVIII областной партийной конференции 17 января 1986 года «товарищ» Шакиров.

Мидхат Шакиров боялся православных как диверсантов. Из выступления на XXXVIII областной партийной конференции 17 января 1986 года

Мидхат Шакиров боролся с православием до последней возможности

В СССР уже начался постепенный пересмотр государственной политики в отношении религии, а Мидхат Закирович рассматривал православных — советских граждан, чуть ли соучастниками вражеских диверсий. Он даже хотел снести Сергиевский храм в Уфе, не останови его в свое время глава правительства СССР Алексей Косыгин.

— В планах Шакирова было уничтожить и Рождественскую церковь, а тогда это был кинотеатр «Йондоз», и продолжить улицу Кирова напрямую, обосновывая это градостроительной необходимостью, — рассказывает историк Научно-производственного центра по охране и использованию недвижимых объектов культурного наследия, кандидат исторических наук Павел Егоров.

Историк рассказал и об уничтоженном в 1981 году в результате пожара, возникшего при очень подозрительных обстоятельствах, Свято-Троицкого молитвенного дома в Белорецке. Пожару предшествовало несколько настойчивых, но неудачных попыток партийных властей закрыть церковь.

А ещё в 1975 году за несколько дней до праздника Пасхи на трассе Стерлитамак-Уфа подручные «бабая»остановили автомобиль, в котором ехал на службу архиепископ Уфимский и Стерлитамакский Феодосий (Погорский).

– Вытащили из машины и избили до бессознательного состояния, — написал в своих воспоминаниях ныне покойный художник епархии Александр Хорошилов.

Через три дня в Великую субботу 3 мая владыка скончался. Убийц власти даже не искали.

— А кто и кого стал бы искать?- задает риторический вопрос Павел Егоров. — Самих себя? Об этом нападении тщательно умалчивают до сих пор, а многие, в том числе церковники, просто не знают об этом трагическом факте.

— В 1982 году сожгли Петропавловский храм в селе Константино-Александровка Стерлитамакского района, — продолжает Павел Владимирович. – Кроме того, немало церквей за годы правления Шакирова были закрыты и переданы под склады.

Финальным аккордом партийной карьеры Шакирова можно назвать варварский, в стиле 1930-х, взрыв уникального — аксаковского Покровского храма в Миякинском районе в июне 1987 года. Это был, кстати, последний взорванный храм России!

С православием Мидхат Закирович боролся до самого последнего дня пребывания в должности первого секретаря обкома, хотя сам был похоронен не как атеист, а как истовый мусульманин.

Родовой мавзолей Шакировых и могила Мидхата Закировича на Мусульманском кладбище Уфы. Фото автора

Автор, писавшая в статье «Пластилиновые души» о «наивности, смехотворности суеверий», «религиозных предрассудках» и утверждавшая, что знакомство молодежи с религией «кроме отвращения ничего не оставляет» в начале 2000-х опубликовала материал о проекте строительства мечети в уфимском аэропорту: «Помолиться перед полетом сегодня – дело не лишнее. Так-то оно надежней…».

Но вспоминает ли она ту полуслепую девушку из бирского лесхоза, в моральной расправе над которой участвовала?

Уже после исключения бухгалтера из комсомола, то есть после «приведения приговора в исполнение», уфимская журналистка назойливо лезла к ней душу со своими расспросами про убеждения исключенной. Даже в 1984 году это выглядело омерзительно.

Осенью 1991 года сотрудники бирского горкома ВЛКСМ, по команде из Уфы спешно жгли в траншеях за городом документы событий 1984 года: протоколы, отчеты, указания, доносы.

…В июне 2016 года отреставрированный и помолодевший Михайло-Архангельский храм в Бирске посетил патриарх Кирилл, где начинал в 1950-е свое духовное служение его дед Василий Степанович Гундяев.  И никто никого не хватал, не ставил оцепление, не гонял по крутому склону Галкиной горы, не валял в грязи и не ломал заборы, а все, кто хотел, смогли прийти на встречу с предстоятелем Русской православной церкви.

Александр КОСТИЦЫН

Патриарх Кирилл в Михайло-Архангельском храме Бирска. Фото с сайта www.patriarchia.ru
Помолодевший древний храм. Фото автора

 

Comments (0)
Add Comment