Огненная вендетта под Стерлитамаком

Во время войны советские люди геройски трудились в тылу, сдавали кровь раненым, собирали подарки бойцам на фронт, подписывались на займы, покупали лотереи, вносили последние рубли на строительство танковых колонн и эскадрильи самолетов. Особенно трудно приходилось сельским жителям. Но и среди них находились те, кто умудрялся выкладывать очень приличные суммы, заработанные вполне честным и законным способом. О них писала пресса, снимали кинохронику. Правда находились и те, кто шел по головам, желая прославиться за счет других.

Людоедство в тыловой Башкирии было нормой

В декабре 1942 года на всю страну прогремело имя саратовского пасечника Ферапонта Головатого из колхоза «Стахановец», купившего за 100 тысяч рублей самолет ЯК-1 для Красной армии и продавшего для этого на рынке мед со своей пасеки. Мед тогда стоил очень дорого.

Колхозник явился к директору Саратовского авиазавода Израилю Левину с полным мешком денег, введя того в замешательство. И хотя произошедшее было личной инициативой Головатого, о неординарном событии писала пресса всей страны. Нашлись и те, кто подхватил почин.

Башкирскому обкому ВКП (б) тоже захотелось отметиться в глазах московского начальства. Но выяснилось, что таких пчеловодов в республике нет: большинство пасек разорила война, а оставшиеся пчеловоды и близко не тянули подобную сумму.

Поэтому всей колхозной Башкирией стали собирать деньги на эскадрилью самолетов «Башкирский истребитель». Обыкновенные селяне вносили что могли, как правило, сотню-другую, а кто и вовсе десятку или даже несколько рублей. Председатели колхозов и те сдавали по 1-3 тысячи рублей максимум. Да и откуда было колхозникам взять деньги в то время. После призыва в Красную армию большинства мужчин, мобилизации лошадей и техники, резко сократилось производство зерна и продуктов животноводства. Но планы хлебосдачи и госпоставок прочей сельхозпродукции оставались очень напряженными. Помимо этого, продукты изымалась в различные фонды. Плюс натуроплата МТС, обязательная сдача государству выращенного на приусадебном участке, подписка на займы, «самообложение» и прочие повинности.

Поэтому колхозники БАССР жили бедно и голодно, денег за свой труд, как правило, не получали. Хорошо, если зерно или картошку выдадут по трудодням. Так за 1943 год на один трудодень в республике по официальным данным пришлось в среднем 380 грамм зерна.

Но эта цифра обманчива. Дело в том, что зерно, выданное по трудодням, заставляли пускать весной на семена, поскольку семенные и фуражные фонды хозяйств обычно изымались ещё осенью в счет хлебосдачи. И даже в колхозах, выполнивших все планы и задания, а такие иногда находились, людей заставляли сдавать сверх плана по заготовительным ценам, то есть почти даром, зерно, полученное по трудодням. Из тех самых 380 грамм… Поэтому голодные смерти в Башкирии были обыденностью и людоедство, как и «трупоедству», в 1943 году никто не удивлялся.

 

      Кулацкое хозяйство в нищем колхозе

Чтобы попасть в передовики Башкирский обком ВКП (б) пошел по самому простому пути, назначив нескольких казенных «маяков», так называемых, «100-тысячников». Первым и главным из них стал председатель колхоза «Игенчеляр» Стерлитамакского района Хабирзян Богданов, внесший 100 тысяч рублей на строительство эскадрильи «Башкирский истребитель», заработанных по его словам в колхозе. Откуда же он взял такие шальные деньги?

Дело в том, что колхоз «Игенчеляр» был серым середнячком. Существенных доходов хозяйство не имело и оплату за трудодни колхозники получали очень скромную, жили трудно, как и абсолютное большинство крестьян в районе. Хабирзян же хоть и трудился председателем, который получал больше всех в артели,такие деньги заработать тоже не мог. Даже довоенные накопления в сберкассах и те с 22 июня 1941 года постановлением Совнаркома СССР заморозили – граждане могли получить с них не более 200 рублей в месяц.

Правда, имелась возможность начислить главе хозяйства приличную сумму за счет «экономии» на рядовых колхозниках. Других легальных источников «сбережений» у Богданова не было – таковы реалии военного времени.

После сдачи денег в Госбанк Богданов послал телеграмму товарищу Сталину и получил от него ответное послание, а потом в составе делегации республики ездил на «Н-ский самолетостроительный завод» для вручения боевой машины летчику.

О знаменитом «100-тысячнике» взахлеб писала «Красная Башкирия», ведя репортажи из колхоза «Игенчеляр», где его труженики как один горячо одобрили поступок своего руководителя. А 28 июня 1943 года Хабирзяна Богданова торжественно приняли кандидатом в члены ВКП (б). Одну из рекомендаций дал председатель сельсовета Халилзян Богданов.

Но всего через неделю в ночь на 6 июля 1943 года усадьба знаменитого «100-тысячника» сгорела. Следствие установило, что пожар возник из-за поджога. При этом погибли 24 головы скота и птицы. Такого количества живности на один дом у рядовых колхозников не было и в помине — отсутствовали корма. Максимум одна корова или коза, иногда ещё пара овец. Кур не держали, поскольку зерна не хватало и на хлеб. Даже колхозную птицу специалисты рекомендовали кормить вареным мясом павших животных с добавкой сенной трухи. Двор же Хабирзяна напоминал кулацкое хозяйство, и вряд ли его птица питалась падалью.

Выяснилось, что поджог совершили обезумевшие и доведенные до отчаяния голодом и нищетой односельчане. Дом председателя, правда, уцелел, но при тушении огня его разграбили сбежавшиеся на пожар колхозники«Игенчеляра».

По указанию партийных органов дело засекретили. Бюро Стерлитамакского райкома «признало, что факт пожара не простой факт, а имеющий политическое значение». Расследование поджога передали из НКВД в НКГБ и прислали из Уфы «усиление». За казенный счет стали восстанавливать надворные постройки и возмещать ущерб именитому земляку. Нашлись и подозреваемые в поджоге — некие Ибрагимов и Вагапов.

Но осенью того же года произошло то, чего никто не ожидал. Стерлитамакский райком ВКП (б) проверил хозяйство и установил, что в колхозе «Игенчеляр» орудовала самая настоящая шайка в составе председателя колхоза, кандидата в члены ВКП (б) Хабирзяна Богданова, коммунистов — счетовода Валимзяна Яппарова, секретаря парторганизации Исмагила Ибрагимова и кладовщика Биктимира Шарипова. Им покровительствовал председатель сельсовета, разумеется, тоже коммунист Халилзян Богданов. Последний, как выяснили, проверяющие, ещё и «морально разлагался» — пьянствовал на работе.

— Руководство в колхозе «Игенчеляр», его председатель Богданов Хабирзян, счетовод Яппаров, секретарь парторганизации Ибрагимов вместо борьбы за выполнение плана хлебосдачи стали на путь обмана государства, — читаем в протоколе заседания бюро Стерлитамакского райкома ВКП (б) № 152 от 30 октября 1943 года. — Завысили урожайность семенных участков, а также отнесли часть обмолоченного хлеба из общего посева в семенной фонд.

Подобный жульнический прием применяли, чтобы не сдавать хлеб государству. Под видом семян в амбары ссыпали неучтенное зерно, которое потом пускали «налево», на чем в голодные военные годы делали целые состояния. Но в колхозе «Игенчеляр» оказалось ещё хлеще. Там семенной фонд и так уже был сформирован на 80% за счет государства – как не помочь передовику! Сейчас это назвали бы хищением бюджетных средств.

Во время проверки всплыли и другие факты разбазаривания зерна и прочих злоупотреблений в колхозе «Игенчеляр».

 

Потому, что «бабтист»

Все руководство артели нужно было судить. За подобные вещи в БАССР тогда не только сажали лет на десять, но и расстреливали. Так, например, в том же месяце всего лишь за задержку сдачи зерна приговорили к расстрелу председателя колхоза имени Буденного Уфимского района Якова Вареника, о чем сообщила своим читателям 12 октября 1943 года «Красная Башкирия».

Дело в том, что несчастный председатель, сдав часть зерна в Заготзерно, стал формировать семенной и фуражные фонды, опасаясь, что на следующий год нечем будет сеять, а зимой кормить скот. Несоблюдение очередности хлебосдачи — чисто формальное нарушение, никакого воровства не было и в помине. И чтобы его не обвинили в разбазаривании зерна, Вареник даже перестал выдавать колхозникам зерновые авансы по трудодням. Но первому секретарю Башкирского обкома Семену Игнатьеву срочно потребовалась показательная расправа для устрашения остальных колхозных руководителей. Вот и выбрал он Вареника, который не получал благодарственную телеграмму от Сталина. А для Богданова и его подельников послание вождя стало охранной грамотой.

Меньше, чем через месяц расстреляли ещё одного председателя — главу колхоза «Байкал» Самигуллу Хафизова из Бакалинского района. Так будущий министр МГБ СССР и соучастник «дела врачей» Семен Игнатьев поддерживал атмосферу страха в селах Башкирии.

Любопытно, что в Стерлитамакском районе в том же году вскрылись факты беззастенчивого воровства партийными начальниками. Так «пом. полит Альшеевского зерносовзоза» Татьяна Егорова самовольно взяла из кладовой 40 кг муки, 16 кг крупы, 5 кг мяса и полмешка овса, не заплатив ни копейки. Когда факт хищения вскрылся, дама отделалась строгим выговором: она же часть продуктов вернула, а за остальное заплатила по госценам, то есть приобрела их почти даром. А в это время в нашей республике разразился голод, в селах опухали и умирали от истощения дети. Но воровка Егорова после всех волнений получила теплую должность заведующей райсобесом.

Всем Стерлитамакским районом в 1943 году собирали подарки бойцам Красной армии. Колхозники отрывали от себя последнее. Но во время перевозки подарков на станцию инструктор райкома Иван Мазенков, сговорившись с возчиком, украл бочонок меда, который «был зарыт в помойной яме и сверху засыпан мусором». Потом они же вскрыли опломбированную бочку с вином, тоже из подарков красноармейцам, и ополовинили её. И ничего… Расхитителей всего лишь выгнали из партии и уволили с работы.

А председателя колхоза имени Карла Маркса того же района Марченко, который не пил и не воровал, сняли решением бюро райкома только за то, что тот оказался… «бабтист» (орфография сохранена – авт.).

 

Партийные документы засекретили не случайно

На выявленные злоупотребления в «Игенчеляре» пришлось реагировать партийным органам. Решением бюро Стерлитамакского райкома исключили из ВКП (б)и сняли с должности счетовода колхоза Валимзяна Яппарова и кладовщика Биктимира Шарипова, объявили строгие выговора с занесением в личное дело секретарю парторганизации колхоза Исмагилу Ибрагимову и председателю сельсовета Халилзяну Богданову. Но ключевая фигура в групповом мошенничестве –«100-тысячник» Хабирзян Богданов отделался выговором «за притупление политической бдительности» без занесения в личное дело.

Припрятыванием хлеба проблемы Хабирзяна Богданова не закончились. Буквально через месяц в конце того же 1943-го после совместной проверки райкомом и райисполкомом состояния животноводства в хозяйствах Стерлитамакского района в том же самом колхозе «Игенчеляр» вскрылись многочисленные факты падежа и разбазаривания скота. В постановлении объединенного заседания исполкома и бюро райкома от 13 декабря 1943 года подробно расписано, сколько лошадей, крупного рогатого скота и овец пало из-за отсутствия ухода, продано, то есть ушло «налево», необоснованно забито, утонуло и даже съедено дикими зверями. Общая убыль скота за 1943 год в небольшом колхозе, возглавляемом знаменитым «100-тысячником» составила по документам 1014 голов животных!

За подобное обычных председателей колхозов без колебаний выгоняли из партии, снимали с должности и ставили к стенке, а Богданову опять всё сошло с рук.

Редкое заседание бюро Башкирского обкома ВКП (б) при Семене Игнатьеве обходилось без репрессий в отношении председателей колхозов, затянувших хлебосдачу или выдавших «лишние» хлебные авансы колхозникам, чтобы те не протянули ноги на уборочных работах. За годы войны при Игнатьеве исключили из партии и осудили сотни несчастных, в основном по статье 109 УК РСФСР «Злоупотребление властью или служебным положением». Под Бирском для них устроили «эксклюзивную» колонию.

Но самое удивительное заключается в том, что всего через несколько месяцев в марте 1944 года Богданова наградили орденом Трудового Красного знамени в честь 25-летия Советской Башкирии «за достижения в области сельского хозяйства…».

Правда, когда в 1944 году стали собирать деньги на эскадрилью «25 лет Башкирской АССР» Богданов благоразумно решил «не светиться» и больше не злить голодных односельчан, а сразу после войны покинул свой пост, возглавив овцеферму. Да так залег на дно, что даже фотографии «100-тысячника» мы не нашли в его родном селе Буриказганово.

Но местным школьникам до сих пор рассказывают о Хабирзяне Ахунзяновиче, как о «хорошем организаторе, знавшим колхозное производство». Так написано в презентации, подготовленной в средней школе, расположенной в Буригазганово.

Об обезумевших от голода и нищеты колхозниках «Игенчеляра», поджоге ими усадьбы Богданова, аресте поджигателей, расхищении колхозного хлеба и разбазаривании скота«знаменитым» председателем, ни слова. Похоже, никто сейчас и не знает об этом в деревне. Режим секретности партийные органы соблюдали строго, а виновные в поджоге, похоже, сгинули без следа в недрах ГУЛАГа.

Изучая обкомовские документы военной поры, убеждаешься, что кого и как наказывать или награждать решали партийные органы. «Своему» прощали все грехи, а «чужой», для устрашения остальных, получал пулю в лоб или ехал в колонию. Не случайно на партийных документах стоял гриф «Совершенно секретно» или «Строго секретно».

Поэтому и получилось, что военная история нашей республики написана однобоко – как калька с передовиц «Красной Башкирии». Нынешнее молодое поколение читало о трудовых подвигах жителей Башкирии, слышало о героизме земляков на фронте, победных салютах, но не знает изнанки военной поры. Только в последние десятилетия после рассекречивания архивов начала постепенно открываться истинная картина военного прошлого Башкирии.

…В папке, хранящейся в Национальном архиве республике и посвященной сбору средств на «Башкирский истребитель», подшита любопытная справка о лицах, сдавших крупные суммы – 3 и более тысяч рублей. В списке есть рядовые колхозники, председатели колхозов, бригадиры, механики МТС и прочие труженики. Но нет ни одного сотрудника обкома, райкома и прочих «слуг народа».

Александр КОСТИЦЫН